«Зайцем» на Парнас

Идти далеко Антонина боялась. Прощаясь, Юрий крепко обнял ее. Она воркующе засмеялась, уперлась ему руками в грудь, готовая, как всегда, выскользнуть, откинула голову. Юрий ловил ее губы, целовал в шею, рванул полы пальто, перегнул, как тростинку. Антонина вдруг вцепилась ему ногтями в лицо. Но Юрий и сам опомнился, выпустил ее из рук. Что с ним? Захмелел? Нет, голова ясная. Проснулась жестокость, захотелось показать ей, всегда такой самонадеянной, что ее власть над ним кончилась. Не потому ли она и променяла его на Валерия, что им можно было командовать? Юрий не испытал сейчас ни стыда, ни уважения к Антонине, ни жалости раскаяния. Да и любил ли он Антонину? Разве он мучился, тосковал, когда не встречался с нею? Может, у него было лишь чувство плотской нежности, которую молодежь так часто принимает за любовь?

— Медведь, — сказала она смущенно, оправляя прическу. — Пуговицу от пальто оторвал.

— Ладно. Пошел, — сказал Юрий охрипшим голосом, круто повернулся и зашагал к голубому, призрачно освещенному проспекту.

Оглянулся только от угла. Переулок позади тонул во тьме, невнятно шумели сосны. Антонины уже не было видно.

Свернув направо, Юрий пошел к ярко сиявшему фонарю с желтой эмалевой трафареткой: там была автобусная остановка. На остановке стоял только один пассажир, дожидаясь транспорта. Юрий с удивлением узнал Валерия Чавинцева. Над густой правой бровью боксера длинно белел приклеенный пластырь. Большая, по моде кепка, зеленоватый плащ с погончиками, узкие брюки выглядели безукоризненно.

— Откуда, Юрий? — спросил Чавинцев, подавая крепкую волосатую руку.

«Видел, как Тонька провожала? Все равно знает, у кого был».

Он неопределенно кивнул назад:

— Тут… одних проведал. — И, желая перевести разговор, кивнул на его рассеченную бровь: — На ринге подковали?

— Только без свистка судьи. И бой велся без кожаных перчаток.

Из вежливости Юрий холодновато улыбнулся. Как понять остроту Валерия? Когда-то Антонина полушутя поинтересовалась, кто из них сильнее. Действительно, не придется ли им когда-нибудь подраться из-за Антонины? Едва ли Валерий простит, что у него отбили девушку.

— Из-за чего драка вышла?

— Из-за одного дружка.

Стоял Валерий в небрежной позе, опустив сильные плечи, говорил, по обыкновению, спокойно, медлительно, с легкой усмешечкой. Что-то особое почудилось Юрию в этой усмешечке — и покровительственность, и снисходительная издевка. С чего это? Подошел освещенный автобус, на котором Валерий должен был ехать. Он не тронулся с места, и Юрий смутно почувствовал, что его драка имеет какое-то отношение к нему.

— Может, расскажешь? — спокойно сказал он.

— Чего особенно рассказывать? — с медлительной усмешкой заговорил Валерий и легонько, пружинисто, чисто по-боксерски повел плечом, словно делая разминку, готовясь к бою. — На тракторном третьего дня был. У одной. После вышел на остановку трамвая к третьему участку — «знакомые» навстречу. Помнишь, у клуба драка была, когда за  т в о ю  девчонку заступились? Ксению? Так вот эти самые двое ребят: длинновязый один, другой с усиками. И еще с ними один: лохматый, рыжий, чистый Тарзан. Увидали — и ко мне: «Попался? Подставляй морду для расплаты». Ну… и все.

Вон, оказывается, в чем дело. Вот какой «бой без перчаток» пришлось выдержать Валерию, из-за какого «дружка» подраться: из-за него, Юрия Косарева. Теперь ему стало понятно поведение Валерия здесь на остановке.

— Жалко, меня с тобой не было.

Боксер чуть заметно усмехнулся:

— Ничего. Обошлось.

— Да вот бровь тебе рассекли.

— В бою не без этого. Двум из этих ребят похуже пришлось.

— Но?! — с интересом воскликнул Юрий.

Валерий, словно нанося удар, сделал характерное движение рукой, как все боксеры, приподнимая ее вместе с плечом.

— Один так и остался лежать. Коренастый с усиками. Крюком прямо в челюсть. Второй еле ноги унес. Тарзан. Крепкий, правда. Долговязый получил пару пилюль и загодя отчалил. Тут мой трамвай подошел, и я уехал.

Как всегда, Юрий не мог понять взгляда Чавинцева. Что он выражает? Скрытую неприязнь соперника за отбитую девушку? Дружескую солидарность сотоварища по цеху, по станку? Легкий упрек: вот, мол, в какую кашу попал из-за твоих шашней? Или великодушие сильного человека, довольного тем, что мог оказать услугу? Поблагодарить Валерия от души? Действительно: не будь он таким сильным, не знай приемов бокса, худо бы ему пришлось. Но Валерий может понять, что он благодарит за Ксению. А этого Юрий не хотел. И он сказал признательно и с въевшимся холодком:

— Дельно расправился, Валера. Скажи, какие прилипчивые. В другой раз наскочат, я за тебя расплачусь. Хоть и не боксер.

— Едва ли с обоими встретишься.

— Почему?

Чавинцев внимательным взглядом проводил проходившую девушку в синей «болонье», с открытой головой.