Закаленные бурей 5

Во всех наших оазисах и новой столице с названием Русград, заложенной между эмиратом Абу-Даби и Катар, шли плановые стройки, в армию и на работы активно привлекались местные юноши и девушки. Как только мы укрепились, потребовалось сменить военных на управленцев, поэтому в руководстве прошли переназначения. Я назначил первым эмиром РОЭ управленца Анатолия Шевцова, Черкас стал эмиром вооружённых сил, Жеребков – эмиром морских сил, а Вадим Недоваров – эмиром промышленно-экономического развития.

Никарагуа продолжало вести себя незаметно, «тихой сапой» строя мирную и военную инфраструктуру. Американцы по-прежнему чувствовали себя хозяевами в стране, чему мы не мешали.

В Китае дела также шли довольно успешно. Таран и Задорожная, получая деньги из Якутии, укрепились, став скупать предприятия добывающей промышленности, шёлковые фермы и фабрики, а также землю в районе месторождения Баян-Обо, очень богатую рудами черных и цветных металлов. Этот горнодобывающий район обнаружат в конце 1920-х, а станут разрабатывать лишь в 1950-е годы, так что пока земля здесь стоила дешевле глины в Шанхае. Так что дела в СВР и её сателлитах шли вполне успешно, чего нельзя было сказать о молодой стране Советов.

Курируемые эсерами забастовали железнодорожники. Проблема с подвозом продовольствия, послужившая прологом Февральской революции, грозила повториться вновь. На этом фоне усилия, которые предпринимал ограниченный в возможностях градоначальник Петрограда Михаил Калинин, были недостаточны. Поэтому приходилось решать проблему кардинально с помощью бойцов осназа. Мы арестовывали руководителей и активистов железнодорожников, где наблюдался открытый саботаж. Таких деятелей я лично ставил к стенке и расстреливал. Очень скоро сарафанное радио чётко передавало информацию о том что, если приехали чекисты Семенова, то обязательно кто-то будет расстрелян. Саботаж сразу прекращался.

Тем более, что бойцы отряда были не тупыми исполнителями, а достаточно образованными профессионалами, поэтому вначале изучали ситуацию, а затем действовали. С объективными трудностями мы разбирались вместе с руководством железной дороги и, тогда летели головы субподрядчиков, сорвавших ремонт или поставки запчастей, топлива и продовольствия. Сломить «саботаж» удалось только к весне 1918 года.

К Рыбаку в кабинет зашёл адъютант и доложил.

– По проверенной информации в городе начали работать красные агитаторы.

– Неймётся же им. Доставь эту команду ко мне, пообщаемся.

Начальник милиции Якутска Кошкин быстро организовал поимку революционеров. В кабинете губернатора стояло семеро смелых: три девушки от 20 до 25 лет и четверо парней того же возраста. Азовкин осмотрел их, вздохнул и начал разговор.

– Какую партию представляете?

– Большевистскую.

– Партийные есть?

– Я, Сергей Лазо.

– О, какие люди к нам пожаловали. Наслышан о ваших деяниях. А барышни зачем приехали – якуток агитировать? За десять лет нашей власти в крае все горожанки и барышни из пригородов обучились читать и писать по-русски. Раньше и говорить многие не умели. Зачем вы тут нужны, что мы можете предложить жителям? Давайте с вами пройдёмся по ряду городских предприятий, и вы посмотрите, как работают люди, побеседуете с рабочими и служащими. А кто захочет, то после экскурсии может остаться, поработать и перенять опыт.

Для посещения были выбраны завод радиоэлектроники и авиастроения на тысячу рабочих, гранильная мастерская и предприятие пищевой промышленности. Также посетили больницу, которой руководил хирург Коротков. Были организованы беседы революционеров с рабочими по их выбору, то есть на кого укажут, с тем и говорили.

Оказалось, что везде был восьмичасовой рабочий день, отпуск 60 суток, оплата разнорабочего достигала 60 рублей с учётом северных коэффициентов, квалифицированного рабочего до 150, а инженера до 400 рублей, врачи получали от 300, медсестры под 100, ведущие инженеры – разработчики, например, Сикорский, имел несколько тысяч рублей в месяц. В городе работали соцслужбы, облегчая жизнь народу. Пообедали в рабочей столовой, посмотрели, как содержатся и проходят лечение больные пациенты в городской клинике. Ознакомились с "Положением о трудовом дне", введённом на частных и государственных учреждениях края ещё указом наместника.

– Ну что, товарищ Лазо, есть у вас что-нибудь добавить к увиденному, кроме лозунга "Долой угнетение рабочих и крестьян"? Если нет, то рекомендую здесь с агитацией не появляться – расстреляю. Если хотите, повторюсь, приезжайте учиться у капиталиста Семенова, как нужно устраивать быт рабочих и крестьян. До свидания, товарищи. Я и так убил на вас полдня, а у меня очень много дел.

– А можно мы останемся на учёбу?

Азовкин обернулся на женский голос и увидел, как вперёд вышли все девушки и крепкий парень, по виду младший офицер.

– Останетесь?

– Да, мы хотели бы поучиться, перенять опыт.

– Как зовут?

– Елена, Елизавета и Злата Боярышникова. Мы сестры, а это Тимофей, наш брат. Мы окончили Владивостокские высшие женские курсы в 1910-1915 годах.

– Военный?