Закаленные страстью (ЛП)

— Тот, кто контролирует лекарство, контролирует Эшелон, — мрачно сказал Бэрронс. — А тот, кто обнаружил средство, стоит больше, чем горы золота. Принц запер бы ее и никогда не позволил бы снова увидеть дневной свет — или убил бы Онорию, чтобы лишь он один знал секрет. Мы защищали ее.

— Возможно, это было неправильно с нашей стороны, — сказала Онория. — Я не знала, что столь много людей пострадает от сокрытия информации. — Она виновато глянула на Гаррета. — Это прививка, которую открыл мой отец. Она не влияет на самого голубокровного, но если он пьет кровь от привитого человека, это медленно снижает уровень вируса, пока тот не достигнет минимума.

— Если мы придержим эту информацию, то сможем восстановить власть в Совете, — пробормотала Линч.

— Нет, — ответила Онория. — Не желаю, чтобы лекарство использовалось для игр Эшелона.

— Ежели мы его дадим, — сказал Блейд, — то дадим всем. Раз за лекарство не придется раскошеливаться, никто не смогет диктовать условия. Принц потеряет всю силу. — С опасной улыбкой он подмигнул Уиллу Карверу. — Я б за такое выпил.

Онория глубоко вздохнула.

— Я опубликую информацию в научных журналах и газетах.

— Это по-прежнему опасно, — пробормотала ее сестра Лена.

— Если ты можешь жить как вервульфен, то и я могу раскрыть себя.

— Опубликуйте анонимно, — предложила Перри.

— Отличная идея, — ответила Онория с теплой улыбкой. — Или, возможно, я выпущу статью под именем моего отца. Сэра Артемия Тодда. Ведь на самом деле он открыл лекарство.

— А потом? — потребовал Гаррет. — Вы сказали, что хотите свергнуть принца, а не просто противодействовать ему. Вы все с ума сошли? Ему принадлежит Ледяная гвардия и легионы металлогвардейцев — которые, напомню, превосходят по численности Ночных ястребов!

— У нас тоже есть союзники, — пробормотал Бэрронс.

— Полагаю, горстка Ночных ястребов, пара герцогов и Первая партия человечества? — спросил Гаррет, глядя на Розалинду.

— Посол вервульфенов, — добавил Уилл Карвер, — и все вервульфены под моим началом.

— Я в деле, — вклинился Блейд. — И мои парни тоже.

— Гуманисты разбросаны по всему городу с тех пор, как я управляла революцией. — Голос Розалинды стал сильнее. — И… готовилась к войне, если нам когда-нибудь хватило бы сил свергнуть Эшелон. Эти приготовления все еще на месте.

— Все, что нам нужно, — сказал Бэрронс, — это Ночные ястребы.

Мир, казалось, замедлился. Перри внезапно почувствовала себя очень маленькой и в поисках поддержки посмотрела на Гаррета. Слово «война», казалось, витало в воздухе. Она знала, что это значит. Люди умрут. Друзья и враги. Но надежда также мерцала в воздухе. Никаких больше бунтов и окровавленных тел.

— Такова цена? — спросил Гаррет. — За лечение?

Удивительно, но Блейд покачал головой.

— Ты получишь лекарство, даю слово, независимо от того, че ты решишь.

Гаррет взглянул на Линча.

— Тебе решать, — ответил Линч. — Теперь они твои люди.

— Да, и если я не соглашусь, то буду вынужден отправить их за тобой, как только принц-консорт узнает о заговоре, — отрезал Гаррет. Краска залила его шею, он отвернулся, сложив руки за головой и уставившись на стену кабинета.

Розалинда бросила взгляд на Перри, но та притворилась, будто не заметила. Это было решение Гаррета, и ей не хотелось видеть, как его принуждают собственные друзья.

Подойдя к нему, она погладила жесткую кожаную броню, напоминая: он не одинок.

— Что скажешь? — спросил Гаррет.

Перри обдумала вопрос. Ей не очень понравился ответ, который формировался у нее в голове, но она не могла отвернуться от правды.

— Если переворот не произойдет сейчас, то все равно произойдет потом. Это неизбежно. Последние несколько лет напряжение между людьми и Эшелоном только растет. Принц подавил слишком много бунтов, неоднократно навязывал городу военное положение и увеличивал налоги на кровь до опасного уровня. После того, как он восстановит дренажные заводы, ему придется снова повысить налоги, чтобы их наполнить. Рабочий класс рано или поздно поднимется, и он их сокрушит.

«Или это придется сделать нам».

— А ты? — спросил Гаррет. — Если я приму это решение, то брошу тебя в самую гущу войны.

Перри мгновенно поняла, что его сдерживает. Она едва не умерла, а ему пришлось на это смотреть.

— Сейчас или потом, Гаррет. В конце концов война все равно случится.

Он погладил ее по лицу, пальцы ласково коснулись щеки.

— Я боюсь. За тебя.

— Я знаю, — ответила она, обхватила его ладонь и прижалась к ней губами. — Значит мы будем сражаться спиной к спине. Так, как делали это всегда.

Сомнение медленно исчезло из его глаз.

— Я хочу этого, — признался он, и Перри поняла, что он думает о Мэри Рид, вынужденной заниматься проституцией из-за повышения налогов и жадности Эшелона. О всех тех женщинах и детях, которых он не смог спасти за эти годы.

Перри улыбнулась.

— Мы выстояли против Монкрифа и Хага… Мы сможем пережить что угодно, Гаррет. Рядом с тобой я знаю, бояться нечего.

— Твой отец с меня голову снимет. Я обещал ему, что сохраню тебя в безопасности.

— Когда ты?..

— У нас случился разговор по душам сегодня утром, пока ты спала, — ответил он.