Закалка клинка

Ветриз пропустила колкость мимо ушей.

– Ладно, – примирительно сказала она, – идем на скобяной рынок, научишь меня выбирать медные изделия. Ты, кажется, говорил, что у нас сегодня еще много дел.

Алексий оторвал взгляд от книги.

– Каков результат?

– Он выиграл.

Патриарх молча кивнул, закрыл книгу и положил ее на аналой. Затем повернулся и сказал:

– Входи, выпей сидра.

При слове «сидр» губы Геннадия слегка скривились.

– Спасибо, я воздержусь. Это было очень странное дело, – продолжал он, усаживаясь на единственный в келье жесткий стул, – чистая случайность. Олвис просто играл с ним, как кошка с мышкой, а потом его меч неожиданно сломался.

– Мы поставили хорошую защиту, – коротко ответил Патриарх – надеюсь, она была не слишком заметной.

– Мне кажется, – покачал головой Геннадий, – что дело не в нас. Или, – добавил он, подергивая аккуратно подстриженную бородку, – не только в нас. Готов поклясться, я видел там еще одну подпись.

– Перестань, – оборвал его Алексий, – ты прекрасно знаешь, как я отношусь к подобным заявлениям.

– Дело вкуса, – насупился Геннадий. – Я доверяю собственным ощущениям. И прежде чем ты упрекнешь меня в необоснованной мистификации и напомнишь о принципе экономии энергии, я скажу, что делаю выводы на основе собственных наблюдений. Я считаю, что наша защита помогла ему продолжать сопротивление и хорошие выпады отражать плохими. Но сломанный меч – не наша заслуга.

– Естественно, – кивнул Алексий, – это касается непосредственно Олвиса. – Патриарх на мгновение задумался. – Может быть, над ним тоже тяготело проклятие?

– Исключено, – ответил собеседник, – но, возможно, это эффект от действия от твоего проклятия. У меня появилось ощущение легкого прикосновения, как бы побочного действия, больше похожего на случайный толчок, нежели прицельный удар. Понимаешь, о чем я?

Алексий оперся на стену и безучастно смотрел на потолочную мозаику. Сам того не замечая, он начал считать звезды.

– Какое необычное явление, – произнес он. – Если сила такова, какой ты ее описываешь, противодействие должно быть ужасным. Кто будет рисковать ради, как ты выражаешься «легкого прикосновения»?

– Я тоже думал об этом. Н вдруг мы имеем дело с натуралом?

Зрачки Алексия непроизвольно сузились.

– Бессознательное действие, – задумчиво пробормотал он. Вполне возможно. К счастью, это явление встречается чрезвычайно редко, к примеру, моя бывшая ученица.

– Ты бы не пропустил это, – покачал головой Архимандрит, – такую силу нельзя не заметить.

– Она может не проявляться, – заметил Патриарх, потирая затекшую голень, кровать в келье была совершенно не приспособлена для сиденья, – впрочем, ты прав, я бы заметил. Кроме того, – добавил он, озаренный неожиданной мыслью, – если бы девчонка обладала собственной силой, она бы остановил меня раньше, чем я наложил неправильное проклятие. Хотя идея с натуралом звучит правдоподобно. В толпе зрителей он переживает за неудачника, представляет, как ломается меч, и Лордан выходит из поединка живым и невредимым; все происходит совершенно неосознанно…

– Достаточно. – Геннадий остановился, сделал несколько шагов обратно и снова опустился на стул. – Если твои предположения верны, дело становится еще более запутанным. Мы не можем вернуться к тому моменту, кода ты наложил проклятие, потому что не знаем, что обнаружим там.

Алексий лег на кровать и закрыл глаза, пытаясь отстраниться от навязчивых мыслей. Прежде всего сохранять чувство меры.

– Самое худшее, что может произойти…

– …проклятие ляжет на тебя, – раздраженно прервал его Геннадий, – со всеми вытекающими для тебя и, косвенно, для твоих коллег последствиями. Патриарх Перимадеи во цвете лет умирает от собственного проклятия!

– Кто узнает?

– Дорогой друг, здоровые сытые мужчины без причины не умирают.

– Скажешь, что я некоторое время был болен. Естественный и долгожданный исход. – Алексий открыл глаза. – Ты действительно думаешь, что…

– Мой дорогой друг…

Алексий сел на кровати и свесил ноги.

– Геннадий, я был предельно откровенен с тобой, я действительно ничего не понимаю.

– Алексий, ты Патриарх Пери…

– Да. По определению, я должен знать о принципе действия Закона больше, чем любой из живущих на земле. Но я не понимаю, как он действует. Так же, как и ты, – добавил старец, прежде чем Архимандрит смог открыть рот. – Все, что мы знаем, это что Закон действительно работает. Мы всю жизнь тратим на изучение трудов различных философов и ученых, но знаем лишь то, что он работает. На этом наши знания заканчиваются. Мы не можем контролировать его.

– Да, но…

– А сейчас, – продолжал Патриарх, не слушая возражений, – в городе находится натурал, который может управлять Законом, – горько добавил он, – вероятно, вообще не осознавая, что он делает. К тому же над городом витает мое неуправляемое проклятие, которое во что бы то ни стало решило прилепиться ко мне. – Алексий отчаянно сдавил костяшки пальцев. – Знаешь, если бы мы ограничивались лишь математикой и этикой, что, собственно, мы и должны делать…

– Да, но мы так не делаем. Во всяком случае, ты так не делаешь.