Закат Америки. Уже скоро

Все изменилось в эпоху Си-Эн-Эн, мобильных телефонов и Интернета. Как изящно выразился Фридман, новые технологии позволили «отдельных людям, корпорациям и национальным государствам осуществлять связь со всем миром дальше, быстрее, глубже и дешевле, чем когда-либо раньше».[125] Сегодня не только директор корпорации, но и средний гражданин может играть на мировых рынках. Революция в информационных технологиях охватила даже те общества, которые предпочли бы ее избежать. Шанхай, к примеру, буквально кишит мобильными устройствами, рекламой доступа в Интернет и вышками-ретрансляторами. Он напоминает скорее декорацию из футуристического фильма, чем город, находящийся под контролем (хотя бы номинальным) Китайской коммунистической партии. Смещение Слободана Милошевича произошло в немалой степени благодаря тому, что оппозиция использовала в организационных целях сотовую связь и Интернет перед выборами в сентябре 2000 года. Никакими силами Милошевич не мог монополизировать все информационные каналы. Обезоруженный свободным потоком идей, режим Милошевича вскоре рухнул.

Новые технологии увеличивают не только информационные потоки, «входящие» в государства, но и «исходящие» из них. Не случайно, что практически ежедневно поступают сообщения о скандалах в той или иной стране; от пристального взгляда средств массовой информации и легиона частных информационных агентств, публикующих собственные бюллетени, мало что можно утаить. А объемы и скорость перемещения международных финансовых потоков вынуждают большинство государств действовать в строгом соответствии с принятыми в «цивилизованном мире» условия, заставляют или играть по правилам, или наблюдать, как их бонды дешевеют, а процентные ставки топчутся на месте. Слова Фридмана о «золотой смирительной рубашке» — очень подходящая метафора для описания возможностей глобализации оказывать давление на государства, дабы побудить последние принять методы «открытого бизнеса» и ввести эффективное управление.

Принципиальнейшая ошибка Фридмана заключается не в том, что он убеждает нас в преимуществах глобализации, а в его уверенности, будто «всеобъемлющая международная система», которую он описывает, и есть новый мир будущего, а не кратковременная, переходная фаза на пути к некой иной, пока еще не проявившейся альтернативе. Фридман — газетный репортер, поэтому он пишет о том, что видит и слышит. Но если выглянуть за рамки его репортажей, если рассмотреть его благодушный взгляд на глобализацию в исторической перспективе — фридмановская карта мира немедленно распадется на части.

Фридман далеко не первый ошибочно принимает временное процветание и обусловленную им стабильность за устойчивый, продолжительный мир. Еще в 1792 году публицист Томас Пэйн писал: «Если позволить коммерции развиваться до известных только ей пределов, она искоренила бы войну как таковую».[126] Джон Стюарт Милль в 1848 году отважился предположить, что «грандиозные масштабы и быстрое увеличение объема международной торговли являются основной гарантией мира на земном шаре».[127] Пожалуй, самый известный оптимист среди экономистов — Норман Энджелл, причем своей известностью он обязан во многом своим неудачным пророчествам. В 1910 году Энджелл опубликовал книгу «Великая иллюзия», в которой утверждал, что война между великими государствами становится нерациональной из-за «полной экономической бесполезности завоеваний». По Энджеллу, в мире действует экономическая взаимозависимость, «в степени, какой еще не знала история», и ее возникновению способствовали «быстрота почты, моментальное распространение финансовой и коммерческой информации с помощью телеграфа и в целом стремительное развитие средств коммуникации».[128] Книга Энджелла вышла, напомним, в 1910 году, а к лету 1914 года Европа оказалась в тисках Первой мировой войны.

Исторический опыт — не единственная причина заподозрить оптимизм Фридмана в той же иллюзорности, которая была свойственна теориям Пэйна, Милля и Энджелла. Многие факты подтверждают, что мировая экономика не настолько стабильна, как может показаться. Американский фондовый рынок, без сомнения, демонстрировал на протяжении 1990-х годов впечатляющий рост. Даже учитывая спад, начавшийся в конце 2000 года, последнее десятилетие оказалось беспрецедентно успешным с точки зрения рынка. Однако рыночный рост свидетельствует скорее о нестабильности рынка и неумеренности игроков, чем об экономическом благополучии и о героизме и компетентности политиков и сообщества инвесторов. Несмотря на очевидность существенного пре вышения ценами на акции их номинальной стоимости, в рынок продолжали вливаться средства. Вопреки урокам 1929 года, в целях получения спекулятивных прибылей снова была допущена покупка ценных бумаг с оплатой части стоимости за счет кредита.