Закат Америки. Впереди Средневековье

Многочисленное и плотное население — иными словами, города — оказалось в состоянии содержать индивидов и институты, занятые другими видами деятельности, нежели добывание пропитания. Города смогли содержать специалистов по производству орудий и инструментов, гончарному делу, судостроению и меновой торговле. Они смогли сформировать законодательство и внедрить его в жизнь, создать жречество для отправления культа и его распространения, иметь специалистов по учёту и вооружённые отряды для защиты и нападения.

По Даймонду, исходное определение причин несходства мощности культур сводится к географическому везению. Согласно результирующему определению, основные причины — это размерность и плотность населения, которые и определяют различия в технологической и организационной специализации. Все эти факторы поддаются количественной оценке. Такого рода анализ настолько удачно объяснял результаты столкновений, бушевавших от Арктики до Океании, что Даймонд надеется на создание основы для подлинно научной истории человечества. Это должна быть серьёзная, строгая наука, опирающаяся на факты, не менее солидные и измеримые, чем те, что лежат в основании физики или химии, и столь же надёжные в прогнозировании будущих эффектов конфликтов. Ему казалось, что осталось связать лишь несколько свободных концов отдельных нитей.

Одним из разрывов нитей является вопрос, как культуры утрачивают память. Даймонду было нетрудно объяснить это следствием принципа «используй или отбрось». В качестве наглядного примера он взял тасманийцев, которые были почти полностью истреблены европейцами в XIX веке. Жители Тасмании оказались наиболее примитивным в техническом отношении народом из тех, что отмечены в современной истории. Они не умели добывать огонь, у них не было бумерангов или палок для метания копья, не было ни узкоспециализированных каменных орудий, ни каноэ, ни швейных игл, и они не умели ловить рыбу. Но ведь в их родительской культуре на австралийском материке все эти технологии были! По-видимому, у тасманийцев все это тоже было десять тысяч лет назад, когда они заселили остров, перейдя по исчезнувшему впоследствии природному мосту. Один за другим тасманийцы утрачивали элементы своей культуры, потеря которых могла бы оказаться временной, будь у них связь с материком. Но такой связи не было, и утраты оказывались тотальными.

Даймонд видел ещё один разрыв, который, по его собственному признанию, мог разорвать это теоретическое построение. Согласно его логике, Китай и Месопотамия, стартовавшие рано и длительное время имевшие преимущество перед европейскими культурами, должны были бы сохранять все своё преимущество. Этого не произошло. Ни та ни другая из этих земель не дошла до дна Средневековья, но обе соскользнули в долговременный упадок и сравнялись по уровню развития с Европой. Это, как и неотвратимый финал всех великих империй прошлого, доказывает, что самые сильные и успешные культуры могут обрушиться. Отличие этих случаев от катастроф побеждённых аборигенных культур заключается в том, что гибель или затяжное падение ранее непобедимых и энергичных культур было вызвано нажимом изнутри, а не извне. Речь идёт о внутренней порче, вызывающей фатальные ошибки выбора, которые не были опознаны в то время, когда эти ошибки совершали, или даже достаточно быстро, чтобы успеть их исправить. Из-за массовой амнезии время, в течение которого коррекция возможна, истекает быстро.

Месопотамия, так называемый плодородный полумесяц между Тигром и Евфратом, куда традиция помещала библейский Эдем, в историческое время имела центром сказочный Багдад. Почти девять тысяч лет, начиная примерно с середины IX тысячелетия до н. э., почти всякая крупная инновация, позднее воспринятая древней Европой, возникала или в самом «полумесяце», или в непосредственной от него близости: выращивание злаков; письмо; изготовление кирпича; каменная кладка и строительное искусство; колесо; ткачество; изготовление керамической посуды; ирригация. «Плодородный полумесяц» стал ядром самых ранних мировых империй: Шумера, Вавилона, Ассирии. Однако при всех, казалось бы, несокрушимых преимуществах дело в этом регионе пошло скверно. Теперь было бы абсурдом искать здесь мирового лидера производства продуктов питания. Сегодняшнее эфемерное богатство, основой которого являются лишь невозобновимые запасы нефти, едва прикрывает застарелую, фундаментальную бедность.

Как столь одарённый небесами регион мог утратить свои давние преимущества перед Европой? Около 115 года Месопотамия была завоёвана Римом и стала римской провинцией. Следующие восемнадцать веков «полумесяц» переходил от одного завоевателя к другому, пока не оказался в руках Британской империи и западных нефтяных корпораций. При этом эпоха конфликтов все ещё не окончена.