Закат Аргоса

Шенар недовольно заворчал, но, памятуя о своем недавнем недостойном поведении, тут же замолк. Кот презрительно покосился в его сторону.

— Знатный крысолов, — сказала Ив, почесывая кота между, ушами. — И умный, как человек, только очень уж независимый, — она опустила животное на пол.

Вид у кота был самый что ни на есть бандитский — разорванное ухо и слегка заплывший глаз, да еще и шерсть кое-где оказалась вырвана клочьями.

— Лучший боец, в округе, — похвалилась Ив. — Но и ему подчас достается. Впрочем, кого из нас жизнь не потрепала! Кстати, он чем-то на тебя похож, Ринальд.

Лэрд, усмехаясь, обменялся с котом оценивающими взглядами. Кажется, оба решили, что сравнение Ив не вполне удачно — каждые полагал себя всё-таки получше другого!

— Но за какой надобностью этот… хм… крысолов Лю Шен? — спросил Ринальд.

— Кошкам дано видеть то, что скрыто от глаз человека, — объяснила Ив. — Они очень чувствительны к присутствию всякой нечисти и не боятся ее, как люди или те же собаки, — при этих словах лэрд смутился, а Шенар и вовсе сник. — А во дворце Треворуса их вообще нет! Понимаешь, что это значит? Они покидают это проклятое место.

— Ну так и этот сбежит, — заметил Ринальд.

— Не сбежит, — женщина застегнула на шее кота тонкий металлический браслет с продетой через кольцо цепочкой. — Надо посмотреть, как он себя там поведет! Завтра же отправлюсь, а пока важно его не выпустить.

Кот издал такой звук, который в переводе на человеческий язык означал бы весьма грязное ругательство, а Шенар злорадно оскалился, всем своим видом демонстрируя простую мысль о том, что кровь врага приятно пахнет. Их поведение было таким выразительным, что Ринальд невольно улыбнулся.

— Мальчик, — осуждающе произнесла Ив, — тебя не научили чистить оружие' после сражения? Или ты такая важная особа, что это делали за тебя оруженосцы? Так вот, здесь их нет. Поэтому возьми меч и вытри лезвие; сталь требует уважения к себе! Мой Энекенн в детстве получал от меня такие затрещины, если забывал привести клинок в порядок, что искры из глаз сыпались.

Уже имея некоторое представление о характере Хромой Ив, Ринальд даже слегка удивился, отчего это она ограничилась словами, а не перешла сразу к действиям, и поспешил исправить свою ошибку.

— А тебя где нынче носило? — спросила женщина. — Вряд ли дома сидел? Учти, что тебя весьма усердно разыскивают, будь осторожен.

— Я пытаюсь, но не очень успешно, — лэрд подробно рассказал ей о происшествии в таверне и о том, как затем увидел Дэйну. — Так что ты не ошиблась, вдова из Гандерланда — это она и есть, — закончил он.

Мертвец издал какой-то утробный стон.

— Не согласен? Ну, тогда сам его у меня выкупи, да не за деньги. Ты ж у нас колдун? Вот и скажи, если знаешь, что за дрянь ваш брат напустил на дворец?

Нагуд замычал недовольно, протестующе.

— Вот, — возмутилась Ив, — я с тобой как с человеком, а ты ругаться. Не получишь ничего! Иди отсюда.

— Цветок, — медленно и неохотно произнес Нагуд. — Не люди. Раз в десять лет…

— Чего? Какой цветок, где? Не морочь мне голову, яснее говори, ну! — Ив снова показала ему алмаз, и тут мертвец неожиданно проворно шагнул к ней и вырвал камень из руки женщины.

Ив взвизгнула от его ужасного, ледяного прикосновения и затрясла рукой. Прежде чем она опомнилась, Нагуд успел убраться.

— Сволочь, — Ив погрозила кулаком ночной темноте. — Как был дерьмом подлым при жизни, так и остался, когда подох!

Женщина была крайне раздосадована тем, что так бездарно, ничего толком не выяснив, лишилась алмаза. Слова Нагуда для Ив ничего не значили, она даже приблизительно не могла взять в толк, как может распорядиться столь скромными сведениями и с чем их связать. Что еще за цветок? Ив ничего не понимала в растениях и разве что розу могла кое-как отличить от чертополоха, но и только. Было от чего расстроиться. Ах, подумала женщина, будь я моложе, когда мне мир казалось по колено, разве позволила бы этому уроду оставить меня ни с чем?..

Увы, теперь можно было сколько угодно злиться обижаться на самое себя — единственный шанс узнать правду оказался безнадежно и безвозвратно упущен.

Глава XVII

Как же она была красива!.. Треворус никогда не сомневался в том, что это нежное, капризное, прихотливое, изящное, изысканное, ни на что в мире не похожее создание — именно «она», и не было женщины, способной с нею сравниться.

Как женщина, она была жестока и заставляла его сердце томиться мучительным, сладостным ожиданием, отказываясь являться во всем своем неповторимом совершенстве. Десять зим он ждал этого чуда, иногда отчаиваясь и почти теряя надежду. Десять бесконечных зим ради повторения той единственной в его жизни ночи, когда он был абсолютно счастлив рядом с Нею, очарованный и потрясенный. Он знал, что очень скоро это произойдет снова, и Она доверчиво, неторопливо раскроется перед ним, для него и только ради него, даруя высшее счастье и вознося его душу к вершинам наслаждения, столь немыслимого, столь полного, что ради этого можно вытерпеть и пережить любые страдания и не бояться умереть.