Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века

Переправа раскололась на три части, устремившиеся по течению реки тремя огненными кострами. Один из них навалился на рыболовную сойму, стоявшую на якоре возле Английской набережной. Сойма загорелась, а находившийся на ней рабочий в надежде спастись бросился в воду. Ему не повезло – он утонул.

Другие костры приближались к громадному каравану судов, стоявшему ниже Николаевского (ныне Благовещенского) моста. На помощь пожарных прибыло 30 буксирных пароходов. Благодаря им б'oльшую часть барж с хлебом, дровами и рыбой, а также пароходы, стоявшие на якорях, удалось спасти. Огонь уничтожил только три баржи и три парусных рыбачьих лодки.

Центр города оказался парализованным. Громадные толпы народа, привлеченные редким зрелищем пожара на Неве, запрудили Исаакиевскую площадь, Александровский сад и набережные Невы. Чтобы держать ситуацию под контролем, градоначальник князь Оболенский вызвал усиленные воинские части. Кстати, кроме градоначальника за действиями пожарников наблюдали министр внутренних дел и председатель Государственной думы, а брандмайор давал им подробные объяснения о ходе битвы с огненной стихией.

Наплавной Дворцовый мост. Фото начала ХХ в.

Большая Охта горько плачет:
Дворцовый мост погиб в огне!
Еще лет 29, значит,
Быть сиротой придется мне…

– писала спустя пару дней «Петроградская газета».

По свежим следам специалисты пришли к заключению, что причиной пожара стала искра из трубы парохода, проходившего под мостом. Старый, пропитанный смолой мост оказался богатой пищей для огня. Правда, как уже говорилось, многих такое объяснение не устраивало. В городе носились слухи о том, что пожар не являлся случайностью. Однако подтверждений поджога не было.

Характерные мысли, облеченные в форму шутливых виршей, появились на страницах той же «Петроградской газеты»:

Дворцовый мост сгорел недаром!
Стоял он целые года
И, вы заметьте, никогда
Не озарял Невы пожаром!
Но вот свалилась к нам беда,
Пир стали править мародеры…
И мост, не выдержав позора,
Сгорел, бедняжка, от стыда…

«Дело о Крюковом канале»

Взяточничество и казнокрадство, процветавшие в начале прошлого века в Петербургском городском управлении, охватило практически все его сферы. Не являлось исключением и строительное дело. К примеру, в феврале 1911 года за вопиющие злоупотребления при ремонте набережных Крюкова канала год тюремного заключения «заработал» инженер Евгений Вейнберг. Как выяснилось, деньги, выделявшиеся из городской казны на ремонт канала, уходили… в никуда, зато наверх шли постоянные бодрые отчеты о проделанных строительных работах.

Постановление о ремонте Крюкова канала Городская управа приняла в конце марта 1905 года, а смету на этот ремонт Вейнберг составил еще почти двумя годами ранее. Управа заключила договор с подрядчиком Алюшинским, который обязывался с августа 1905 года приступить к работам по реконструкции гранитной облицовки канала. Наблюдение за работами возложили на старшего техника Андерсина, а непосредственный надзор – на инженера Вейнберга.

В самом начале работ Вейнберг отправился в отпуск, оставив вместо себя десятника Савельева и заявив, что особого наблюдения за работами на Крюковом канале и не требуется. Когда же, отдохнув, он осмотрел выполненный фронт работ, то нашел, что они «подвинулись» и запросил новой добавки гранита на четыре тысячи рублей.

Поскольку это было уже не первое сверхплановое требование Вейнберга, то Управа решила назначить особую комиссию для проверки. В ее состав вошли все те же Вейнберг и Андерсин, а возглавил ее член Управы Оношкович-Яцына. Одним словом, Вейнбергу поручили проверить самого себя. Ничего удивительного, что проверяющая комиссия подтвердила просьбу Вейнберга, и Управа выделила 4000 рублей.

Неизвестно, до каких пор продолжалась бы идиллия удостоверения техниками доброкачественности своих же работ, если бы некий анонимный доносчик, ратуя за «интересы города», не сообщил в Управу, что «набережная Крюкова канала обнажается, камни лежат беспорядочно, грубо сбиты, швы частью замазаны, а низы стоят совершенно нетронутыми». Иначе говоря, аноним обвинил производителей работ на Крюковом канале в неприкрытой халтуре. Более того, аноним пошел еще дальше и разыграл роль ревизора: он расспросил рабочих, которые сказали, что один ряд облицовки, находящейся в воде, они в спешке исполнили за день, бутили прямо в воду, и потому камни «оскалились».