Закат для Нэкоматы 1-5

Томительно тянулись минуты. Один из патрульных закурил, и ветер, подхватив горящий пепел, обдал мальчиков настоящим фейерверком из искр. Зажмурившись, Таир вскинул руку, чтобы защититься от обжигающего дождя, а когда убрал ее, то увидел, что с его спутником произошла разительная перемена. От ухмылки не осталось и следа, а лицо приняло такое выражение, словно парень увидел нечто чудесное. В устремленном вверх взоре было столько огня, что летящие искры стыдливо меркли перед ним. Таир понял, как ошибался насчёт своего спутника. С виду непробиваемый циник, тот оказался куда более впечатлительным, нежели хотел показать.

Таир по себе знал, как трудно дистанцироваться от реальности и просто жить мгновением. Наверно, поэтому его успехи в боевых искусствах были настолько удручающими. Мысль о том, что он может причинить партнеру по спаррингу боль, сводили на нет все подвижки в одиночных тренировках. Таир попросту не умел получать удовольствие от насилия, которое является обязательной составляющей любого поединка. Все его попытки переломить себя заканчивались одинаково: он лишь оборонялся, даже не пытаясь атаковать. С точки зрения отца и тренера мальчик выглядел слабаком, с точки зрения братьев – трусом. На самом же деле Таир просто избегал чужой боли. И всякий раз, прикладывая лёд к саднящим ушибам, ловя насмешливые взгляды братьев, мальчик проклинал своё неумение жить, как они: отдельно от всех. Много позднее, уже получив кое-какие знания, Таир, наконец, смог дать определение этому состоянию. Оно называлось эмпатией.

В тканом узоре жизни не существовало элемента, который мог бы укрыться от пытливого взора эмпата. Всматриваясь в причудливую вязь событий, распутывая гордиевы узлы людских перипетий, Таир часто размышлял о том, как лучше спрясть нить собственной судьбы. Он словно очутился на распутье. Проторенная тропа, которой шли поколения предков, была для него закрыта. Это ясно читалось в глазах отца, а снисходительное отношение братьев лишь ещё больше утверждало в мысли, что свой жизненный путь Таиру придётся прокладывать в одиночку. Вот только какое направление выбрать? Он не знал. Подобно не успевшей разгореться искре, мальчик просто ждал порыва ветра, который, подхватив его на своих крыльях, позволил бы заглянуть в самое сердце тьмы и хотя бы на мгновение разогнать обступающий мрак.

Теперь же, глядя на своего спутника, Таир понял, что встретил человека совершенно иного толка. Пламя, плясавшее в его глазах, могли укротить только постоянная самодисциплина и воспитание, полученное через боль и кровь. Причем неважно чью. Уже тогда, в первые секунды знакомства, когда перед лицом замаячили железные когти, Таир знал, что их хозяин не привык шутить – он умел с ними обращаться. Угроза, исходившая от черноволосого, была до того сильна, что казалась практически осязаемой… Способность давать такой ментальный посыл в столь юном возрасте была неожиданной. Ранее подобное ощущение посещало Таира только при встрече с настоящими бойцами, чья воля к победе и уверенность в себе зиждилась на многолетнем опыте участия в поединках. Откуда же в этом черноволосом мальчишке такая сила? Может быть, его обучали в одном из тайных додзё, которых, по слухам, полно в Жёлтых кварталах? Поговаривали, что только благодаря их питомцам, Китай-город продолжает удерживать лидирующие позиции в иерархии Ярусов. «Мозги должны быть с кулаками» – данное выражение бытовало в тех местах достаточно давно. Коль скоро Китай-город является интеллектуальным центром Базы, то и защита у него должна быть соответствующая – элитная! Выходит, перед Таиром был один из их отборных бойцов? Здесь он засомневался, слишком уж молод был его спутник. Может, черноволосый – чей-то телохранитель? Если верить слухам, шишки Жёлтых кварталов с большой охотой нанимали таких вот – тут Таир несколько запутался в определениях – смазливых юнцов… Словно уловив обидное направление его мыслей, черноволосый оставил импровизированное «любование огнём». Таиру вновь довелось наблюдать чудесную метаморфозу: полыхающий, точно реакторная топка, взгляд как по волшебству затянулся коркой льда, а уголки рта раздвинулись в знакомой ухмылке. Таир, надо признаться, вздохнул с облегчением: таким тот был куда ближе и понятнее.

Тут, наконец, до мальчишки дошло, что все это время он, практически не отрываясь, пялился на спутника. И хоть тот ни разу не опустил взгляда, Таир знал: черноволосый в курсе его интереса. Это запоздалое откровение настолько поразило мальчика, что он совершенно позабыл о холоде. Сердце, словно вспомнив о своих обязанностях, вновь с бешеной скоростью погнало кровь по телу, и Таир перестал нуждаться в заёмном тепле. Со всей возможной поспешностью отпрянув от спутника, он ожидал получить в ответ очередную усмешку, но вместо этого прочёл на его лице нечто, граничащее с пониманием. Уж что-что, а пылающие уши Таира были заметны даже при скудном техническом освещении.