Закат и падение Римской империи

Здравый смысл Мухаммеда пренебрегал царской пышностью; пророк Божий исполнял низкие домашние обязанности; он разводил огонь, мел полы, доил овец и сам чинил свою обувь и свою шерстяную одежду. Если он пренебрегал делами покаяния и добродетелями отшельника, зато он без труда или без тщеславия соблюдал воздержанный образ жизни, свойственный арабу и солдату. В торжественных случаях он угощал своих товарищей, и тогда его простой и гостеприимный стол отличался изобилием яств; но в своей обыденной жизни пророк по целым неделям не разводил огня на своем очаге. Запрещение пить вино он подкреплял своим собственным примером; голод он утолял небольшим куском ячменного хлеба; он очень любил молоко и мед, но его обыкновенная пища состояла из фиников и воды. Благовонные вещества и женщины доставляли ему те чувственные наслаждения, которых требовала его натура и которых не воспрещала его религия, и Мухаммед утверждал, что от этих невинных удовольствий усиливался пыл его благочестия. От жаркого климата у арабов воспламеняется кровь, и их врожденное влечение к сладострастию было подмечено древними писателями. Их невоздержанность была обуздана гражданскими и религиозными постановлениями Корана; их кровосмесительные любовные связи были подвергнуты порицанию, а не знавшее никаких пределов многоженство было стеснено разрешением иметь не более четырех законных жен или наложниц; права этих жен на брачное ложе и на вдовью часть были определены согласно с требованиями справедливости; свободе развода не делалось поощрений; прелюбодеяние было признано за уголовное преступление, а за блудодеяние лица обоего пола наказывались ста ударами плети. Таковы были хладнокровно обдуманные и разумные требования законодателя; но в своей частной жизни Мухаммед давал полную волю своим страстям и злоупотреблял правами пророка. Особое откровение освободило его от обязанности исполнять те законы, которые он издал для своего народа; все женщины без исключения должны были удовлетворять его желания, а эта странная прерогатива возбуждала в благочестивых мусульманах не столько негодование, сколько зависть, и не столько зависть, сколько уважение. Если мы припомним, что у мудрого Соломона было семьсот жен и триста наложниц, то мы должны будем похвалить воздержанность араба, который женился только на семнадцати или на пятнадцати женщинах; одиннадцать из них занимали особые помещения подле дома пророка и поочередно пользовались посещениями своего супруга. Странным кажется только тот факт, что все они были вдовы, за исключением дочери Абу Бекра Аиши. Эта последняя, без сомнения, была девственницей, так как Мухаммед вступил с ней в брак, когда ей было только девять лет (так рано развиваются там женщины под влиянием климата). Молодость, красота и мужество Аиши доставили ей преобладающее влияние; пророк любил ее и доверял ей, а после его смерти дочь Абу Бекра долго пользовалась особым уважением как мать правоверных. Ее поведение было двусмысленно и нескромно: во время одного ночного перехода она случайно осталась позади всех, а утром возвратилась в лагерь в сопровождении мужчины. Мухаммед был от природы склонен к ревности; но божеское откровение убедило его в ее невинности; он наказал ее обвинителей и издал для обеспечения семейного согласия закон, что никакую женщину нельзя обвинять в прелюбодеянии, если четверо мужчин не могут удостоверить, что застали ее на месте преступления. В своих любовных похождениях с женой Зеида, Зейнебой, и с пленной египтянкой Марией влюбленный пророк позабыл об интересах своей репутации. В доме усыновленного им вольноотпущенника Зеида он прельстился красотой полураздетой Зейнебы и разразился восклицанием, в котором выразил свой восторг и свои желания. Из раболепия или из признательности вольноотпущенник понял, чего желал пророк и без колебаний удовлетворил любовное влечение своего благодетеля. Но так как связывавшие их узы родства возбуждали некоторые недоумения и скандал, то ангел Гавриил сошел с небес для того, чтобы санкционировать то, что случилось, уничтожить усыновление и слегка упрекнуть пророка за недоверие к Божескому снисхождению. Одна из его жен, дочь Омара Гафза, застала его на своей собственной постели в объятиях его пленной египтянки: она дала ему обещание никому об этом не говорить и простить его вину, а он поклялся, что откажется от обладания Марией. Но эти обещания были нарушены с обеих сторон, и Гавриил снова сошел с небес с главою Корана, которая освобождала Мухаммеда от данной клятвы и разрешала ему, ничем не стесняясь, пользоваться своими пленницами и наложницами и не обращать внимания на жалобы своих жен. Он провел вдвоем с Марией тридцать дней в уединенном убежище и постарался с точностью исполнить предписания ангела. Насытивши и свое любовное влечение, и свою жажду мщения, он потребовал к себе своих одиннадцать жен, упрекнул их за неповиновение и нескромность и пригрозил им разводом и в этом мире, и в том, а это была страшная угроза, потому что те женщины, которые были удостоены права разделять с пророком его ложе, были навсегда лишены надежды вторично вступить в брак. Быть может, для невоздержанности Мухаммеда могут служить оправданием те природные или сверхъестественные дарования, которые приписываются ему преданием; он соединял в себе силу тридцати потомков Адама и мог соперничать с тринадцатым из трудных подвигов греческого Геркулеса. Более серьезным и более приличным оправданием может в этом случае служить его верность Хадидже. В течение их двадцатичетырехлетнего брачного сожития ее молодой супруг воздерживался от пользования своим правом иметь нескольких жен, так что ни гордость, ни сердечная привязанность почтенной матроны никогда не были оскорблены присутствием соперницы. После ее смерти он назначил ей место в числе четырех совершенных женщин наряду с сестрой Моисея, с матерью Иисуса и со своей любимой дочерью Фатимой. "Разве она не была стара?— спросила Айша с дерзкой самоуверенностью блестящей красоты,— разве Бог не послал вам вместо нее другую, которая лучше ее?" "Клянусь Богом, что нет,— отвечал Мухаммед с чувством искренней признательности,— лучше ее никто не может быть! она верила мне, когда все другие презирали меня; она удовлетворяла мои нужды в то время, когда я был беден и терпел от всех притеснения".