Закат и падение Римской империи

Продолжительная неизвестность на счет участи, постигшей Пьера де-Куртенэ, и присутствие его жены или вдовы, которая считалась законной императрицей, были причиной того, что провозглашение нового монарха замедлилось. Незадолго перед своей кончиной горевавшая о муже Иоланда разрешилась от бремени сыном, которому было дано имя Балдуина и который был последним и самым несчастным из всех латинских принцев, царствовавших в Константинополе. Его происхождение давало ему право на преданность баронов Романии; но его детство грозило государству продолжительными смутами, и потому было отдано предпочтение правам его братьев. Старший из этих братьев, Филипп де Куртенэ, получивший в наследство от матери Намюр, был достаточно благоразумен для того, чтоб предпочесть действительное обладание маркизством призрачному обладанию империей, и вследствие его отказа был призван на константинопольский престол второй сын Пьера и Иоланды, Роберт. Несчастье, постигшее его отца, послужило для него предостережением, и он медленно и безопасно подвигался вперед сухим путем через Германию и вдоль берегов Дуная; бракосочетание его сестры с венгерским королем открыло ему свободный проход, и император Роберт был коронован Патриархом в Софийском соборе. Но его царствование было эпохой бедствий и унижений, и латинская колония, которой давали в ту пору название Новой Франции, была со всех сторон теснима греками никейскими и эпирскими. После победы, которою он был обязан скорее своему вероломству, чем мужеству, Феодор Ангел вступил в Фессалоникское королевство, выгнал оттуда сына маркиза Бонифация, слабого Димитрия, водрузил свое знамя на стенах Адрианополя и из тщеславия присовокупил свое имя к числу трех или четырех соперничавших между собою императоров. Последние остатки азиатских провинций были захвачены зятем и преемником Феодора Ласкариса, Иоанном Ватацесом, который в течение своего блестящего тридцатитрехлетнего царствования выказал дарования и полководца, и политика. Под его руководством меч наемных франков сделался самым надежным орудием его завоеваний, а то, что эти франки отказались от служения своему отечеству, было в одно и то же время и доказательством, и причиной возрождавшегося преобладания греков. Благодаря сооружению флота Ватацес стал господствовать над Геллеспонтом, завладел островами Лесбос и Родос, стал нападать на утвердившихся в Кандии венецианцев и перехватывал подкрепления, которые присылались латинам с запада и редко, и в незначительном объеме. Раз, и только один раз, латинский император выслал армию против Ватацеса, а при нанесенном этой армии поражении легли на поле битвы те рыцари-ветераны, которые были последними представителями первоначальных завоевателей. Но малодушного Роберта огорчали не столько успехи внешнего врага, сколько дерзкие выходки его латинских подданных, употреблявших во зло и слабость императора, и слабость империи. Его личные несчастья свидетельствуют о господствовавшей в его управление анархии и о свирепости нравов того времени. Влюбчивый юноша отказался от своей греческой невесты, которая была дочерью Ватацеса, и ввел в свой дворец красавицу, которая была родом из Артуа, и хотя была благородного происхождения, но была дочерью частного человека, а ее мать, соблазнившаяся блеском императорского звания, нарушила обещание, данное одному знатному бургундскому юноше. Любовь этого последнего перешла в ярость; он собрал своих друзей, силою проник во дворец, бросил в море мать, а у жены или любовницы императора безжалостно отрезал нос и губы. Вместо того чтоб наказать преступника, бароны одобрили его варварское злодеяние, которого Роберт не мог простить ни как монарх, ни как мужчина. Он бежал из преступного города и обратился с мольбой о правосудии или о сострадании к папе; ему хладнокровно посоветовали возвратиться на свое место; но прежде чем он успел последовать этому совету, он изнемог под бременем скорби, стыда и бессильной злобы.