Закат и падение Римской Империи. Том 4

Эти надежды могли бы осуществиться, если бы завоеватель Италии не был своевременно отозван для защиты Востока. В то время как Хосров приводил на берегах Евксинского моря в исполнение свои честолюбивые замыслы, Велисарий во главе армии, не получавшей жалованья и не знакомой с дисциплиной, стал лагерем по ту сторону Евфрата в шести милях от Низиба. Он надеялся, что путем искусных военных маневров ему удастся завлечь персов вне стен их неприступной крепости и что, победив их в открытом поле, он или отрежет им отступление, или войдет в городские ворота вместе с обращенными в бегство варварами. Он проник на персидскую территорию на расстояние одного дня пути, овладел крепостью Сисораной и послал ее губернатора вместе с восемьюстами избранными всадниками служить императору в его итальянской войне. Дав Арете и его арабам подкрепление из тысячи двухсот римлян, он приказал им переправиться через Тигр и истребить жатву в Ассирии - плодородной провинции, уже давно не испытывавшей бедствий войны. Но планы Велисария были расстроены упрямством Ареты, который не возвращался в лагерь и не доставлял никаких известий о своих операциях. Тревожные ожидания не позволяли римскому главнокомандующему двинуться со своего места; время действовать прошло; горячее солнце Месопотамии возбудило лихорадочный жар в крови его европейских солдат, а неподвижно стоявшие в Сирии солдаты и офицеры высказывали притворные опасения за безопасность своих беззащитных городов. Однако эта диверсия уже принесла хорошие плоды тем, что заставила Хосрова поспешно возвратиться назад, и если бы искусство Велисария было поддержано дисциплиной и храбростью его войск, его военные успехи могли бы удовлетворить пылкие желания публики, ожидавшей от него взятия Ктесифона и освобождения захваченных в Антиохии пленников. По окончании кампании он был отозван неблагодарным правительством в Константинополь, но следующей весной положение сделалось столь опасным, что ему возвратили доверие и снова назначили его главнокомандующим; герой был торопливо отправлен на почтовых, почти без всякой свиты, для того чтобы отразить вторжение в Сирию своим именем и своим присутствием. Римские полководцы, в числе которых находился один племянник Юстиниана, заперлись из страха внутри стен Гиераполя. Но вместо того чтобы следовать их трусливым советам, Велисарий приказал им следовать за ним в Европу, где он намеревался собрать все свои силы и затем предпринять против врага то, что внушит ему Господь. Он так стойко держался на берегах Евфрата, что Хосров не решился двинуться в Палестину, а с послами или, вернее, со шпионами персидского монарха Велисарий обошелся и с хитростью, и с достоинством. Равнина между Гиераполем и рекой была покрыта эскадронами кавалерии, состоящими из шести тысяч высоких и сильных солдат, которые занимались охотой, по-видимому нисколько не опасаясь приближения неприятеля. На противоположном берегу реки послы видели тысячу армянских всадников, по-видимому охранявших переправу через Евфрат. Палатка Велисария была из самого грубого полотна, и вся ее обстановка соответствовала вкусам воина, пренебрегавшего восточной роскошью. Народы, служившие под его знаменами, были размещены вокруг его палатки в искусном беспорядке. Фракийцы и иллирийцы стояли во фронте герулы и готы в центре, а вдали виднелись мавры и вандалы, казавшиеся очень многочисленными благодаря тому, что были расставлены редкими рядами на большом пространстве. Их мундиры были легки и не стесняли их движений: один солдат держал в руке плеть, другой - меч, третий - лук, четвертый, быть может, боевую секиру, а вся картина обнаруживала неустрашимость войск и бдительность начальника. Хосров был введен в заблуждение ловкостью Юстинианова наместника и напуган его гениальными дарованиями. Сознавая личные достоинства своего противника, но не имея точных сведений о его военных силах, он побоялся дать решительное сражение в отдаленной стране, откуда, быть может, ни один перс не возвратился бы домой, чтобы рассказать о случившемся. Великий царь поспешил обратно перейти через Евфрат, а Велисарий ускорял его отступление, делая вид, что хочет помешать намерению, которое было так спасительно для империи и которому едва ли могла бы воспрепятствовать стотысячная армия. Зависть могла нашептывать невежеству и гордости, что общественному врагу дозволили спастись невредимым: но победы над вандалами и готами были менее блестящи, чем эта не стоившая ни одной капли крови победа, в которой ни фортуна, ни солдатская храбрость не могли присвоить себе ни малейшей доли из славы главнокомандующего. Когда Велисарий был вторично отозван из Персии для ведения войны в Италии, стало вполне ясно, как велики были его личные достоинства, восполнявшие недостаток дисциплины и мужества. Пятнадцать полководцев, у которых не было никакого хорошо обдуманного плана, провели сквозь горы Армении тридцатитысячную римскую армию, которая не обращала внимания на сигналы и самовольно покидала свои ряды и знамена. Четыре тысячи персов, укрепившихся в лагере подле Дуба, почти без боя обратили в бегство это бесчинное сборище; римляне побросали по дороге свое бесполезное оружие, а их лошади падали от изнеможения под торопливыми беглецами. Но сражавшиеся на стороне римлян арабы одержали верх над своими соотечественниками, сражавшимися на стороне персов; армяне снова подчинились верховной власти императоров; города Дара и Эдесса отразили неожиданный приступ и выдержали правильную осаду, и бедствиям войны положили конец бедствия моровой язвы. Словесное или письменное соглашение между двумя монархами стало охранять спокойствие на восточной границе, и Хосров ограничился ведением военных действий в Колхиде, или Лaзике, которые были слишком подробно описаны историками того времени.