Закат империи. От порядка к хаосу

В начале XX века Дягилев задумал реализовать гранди­озный проект: выпустить в свет трехтомное иллюстрирован­ное издание «Русская живопись в XVIII веке». Дягилева интересовала прежде всего портретная живопись. Первый том планировалось посвятить Левицкому, второй том — Рокотову, Антропову, Дорожжину, Шибанову, Аргуновым, Щукину и другим портретистам, третий том - Боровиков­скому. Прекрасно понимая, что оригиналы большинства этих живописных произведений являются частной соб­ственностью, Сергей Павлович через газету «Новое время» и журнал «Мир искусства» обратился к владельцам картин с просьбой сообщить ему об имеющихся у них произведе­ниях. Находящиеся в частных руках картины и портреты нужны были для изучения и репродуцирования. Цель этого фундаментального издания заключалась в том, чтобы «со­брать разрозненный и столь малоисследованный материал о замечательных русских художниках, а также дать хорошие снимки с их произведений» ³¹⁹. Это было ново и смело. Доселе никто не проявлял никакого интереса к творчеству русских живописцев XVIII столетия. Демократическая художествен­ная критика и прежде всего Стасов относились к их работам с нескрываемым пренебрежением. Работы этих живописцев были слабо представлены в Третьяковской галерее, ибо в то время они считались не столько национальными, сколько подражательными. Стасов отказывал русскому искусству XVIII века в праве на национальную самобытность и ху­дожественную оригинальность: «Напрасный пустоцвет, без корней, сорванный в Европе и пришпиленный для виду в петлицу русского кафтана» ³²⁰. Что-либо возразить на эту хлесткую фразу было затруднительно, потому что в отечественном искусствоведении отсутствовали сколько-нибудь серьезные исследования об этом времени. Александр Бенуа отмечал «малый интерес, проявленный до сих пор к творчеству таких старых мастеров», и сетовал на то, что «покамест вовсе не существует серьезных и дельных иссле­дований, касающихся в высшей степени драгоценных работ этих художников» ³²¹. Проект Дягилева был исключительно амбициозным: ему предстояло стать первооткрывателем не только русского искусства, но и России «семнадцатого столетия»: многие картины требовали атрибутировать их авторов, а портреты - идентифицировать персонажи. Дя­гилев был великолепным организатором. Чтобы выявить ранее неизвестные произведения Левицкого, он обратился с личными письмами к владельцам наиболее крупных художе­ственных собраний и получил 36 ответов. Обращение через периодическую печать дало 21 ответ. Неплохой улов при­несло использование административного ресурса: разослав около 600 печатных писем всем губернаторам и уездным предводителям дворянства, Дягилев получил 28 ответов ³²². Иными словами, была удачно опробована методика поиска художественных произведений, позволившая выявить как достоверные работы, так и приписываемые ему. Помимо этого удалось составить список работ Левицкого, упоми­наемых в источниках, местонахождение которых осталось неизвестным. В 1902 году вышел в свет первый том этого издания - капитальная монография Дягилева о Левицком, которая в течение более чем шести десятилетий оставалась единственным обобщающим научным исследованием, по­священным этому художнику. Эта книга большого формата была прекрасно написана и великолепно издана, в ней была 101 репродукция работ Левицкого. Русский читатель доселе не видел ничего подобного. Технические возможности того времени не позволяли без баснословного удорожания из­дания печатать цветные репродукции, но даже черно-белые иллюстрации были выполнены столь качественно, что и в наши дни выглядят впечатляюще. Это было роскошное из­дание для состоятельных эстетов, любящих искусство книги и понимающих в нём толк. Всего было напечатано 400 эк­земпляров, сто из них оптом приобрела Императорская академия художеств по 15 рублей за экземпляр. В книжных магазинах книга продавалась уже за 20 рублей. В 1910 году на книжном складе Академии художеств еще были единич­ные экземпляры монографии Дягилева: книгу продавали «лишь в редких случаях, по цене 40 руб. за экземпляр» ³²³. Это было месячное жалованье квалифицированного рабоче­го, начинающего чиновника или младшего офицера. В сен­тябре 1904 году Дягилев получил за этот труд по русской истории от Академии наук большую Уваровскую премию. Это было несомненное признание заслуг, ибо в течение ше­сти лет Уваровская премия «не была присуждена ни за одно из сочинений, представленных на соискание этой почетной ученой награды» ³²⁴. Казалось, что это был полный успех.