Закат империи США: Кризисы и конфликты

Политический авантюризм администрации Буша-младшего перевел медленное ослабление господства США в ускоренное падение. Экономическая, политическая и идеологическая позиции США к 2001 году были неубедительны. Единственным преимуществом, сохраненным США, являлся их громадный военный потенциал, и именно на него полагались вице-президент США Дик Чейни, бывший министр обороны США Дональд Рамсфельд и политики-неоконсерваторы. Но они допустили две фундаментальные ошибки.

Первая ошибка заключалась в непонимании того, что воздушных сил и войск специального назначения достаточно для того, чтобы заставить отступить вооруженные силы даже сильных государств, но они не способны завершить войну. Для этого необходимы наземные армии, а в случае народного сопротивления — очень большие наземные армии. Но США не имеют и не будут иметь значительной наземной армии, прежде всего по политическим причинам. Народ Соединенных Штатов готов радоваться военным победам, но не хочет приносить в жертву жизнь своих детей. По этой причине вторжения, подобны иракскому, обречены на провал.

А что стало второй ошибкой неоконсерваторов? Военную силу боятся до тех пор, пока она побеждает. Но любой исход, кроме полной победы, уменьшает страх других, а значит, и эффективность дорогостоящей современной военной техники как фактора устрашения в мировой политике.

Рассказывают, что в 1990-х годах госсекретарь США Мадлен Олбрайт во время спора с Колином Пауэллом и другими военачальниками, не желавшими участвовать в предлагаемой ею инициативе, вышла из себя. Она спросила: «В чем смысл обладания самыми мощными вооруженными силами в мире, если мы не можем их использовать?» Ответ, как мы это сейчас четко понимаем, заключается в том, что в обладании самыми мощными вооруженными силами в мире нет вообще никакого смысла.

Конфликты и современная политическая культура

Самир Амин

На протяжении последних трех столетий в Европе важную роль играло противостояние между правыми и левыми, различное по своему характеру, но существенно отражавшееся на жизни общества большинства стран. Это история, к которой принадлежит и Россия: эпоха Просвещения XVIII века, Французская революция, бывшая чем-то гораздо большим, чем просто буржуазная революция; возникновение рабочего движения, социализма, марксизма; Парижская Коммуна; революция в России… Все это связано с противостоянием левых и правых. Таким образом, формирование либеральной идеологии, которая в конце концов стала идеологией правых, было неотделимо от формирования левой идеологии.

Если мы обратимся к истории Соединенных Штатов Америки, то сможем убедиться, что там все было совершенно по-другому. Новую Англию, то есть штаты Новой Англии, создавали не просвещенные секты, а наоборот — самые дремучие. Сутью войны за независимость была не борьба за освобождение и переход к социальным преобразованиям, а, напротив — стремление избежать каких-либо изменений и сохранить именно то общество, которое было создано в процессе колонизации.

Колониальное общество в Америке восстало против метрополии для того, чтобы остаться колониальным обществом, защищающим рабство. В США, конечно, также вырос рабочий класс, но он не сформировался политически и не обрел самосознание, потому что каждая новая волна иммиграции размывала сознание рабочих. Вместо подлинного политического сознания возникало псевдоэтническое, с серьезной дифференциацией: свое — у ирландцев, свое — у поляков, свое — у итальянцев и так далее. Это стало причиной того, что в США не было создано зрелой, серьезной политической партии социал-демократического типа, а позднее и коммунистического типа, как это случилось в Европе.

В результате появилось иное понимание либерализма, связанное с другой политической практикой, когда существуют две партии, которые на самом деле являются одной. Соединенные Штаты Америки — это единственная значимая империалистическая страна, где нет серьезного левого движения, способного что-то противопоставить устоявшейся системе.

Сегодняшнее разделение мира на центр и периферию при его активной американизации — это не случайность и не результат отсталости отдельных стран. Это — результат нормального функционирования самой системы. Она так и работает. Сейчас мы можем говорить о своего рода коллективном империализме, объединяющем триаду США — Западная Европа — Япония. Эта модель заменила собой прежнюю, основанную на сосуществовании различных имперских центров, постоянно соперничавших и боровшихся друг с другом и даже воевавших между собой. При всех противоречиях внутри этой триады у ее членов есть общее понимание того, как следует управлять глобальной системой.