Закат Пятого Солнца (СИ)

— Я вижу только, что ты без Чики уже и дня прожить не можешь! — вспылил и Себастьян. — Вон, волосы уже отрастил, осталось только собрать их в пучок на макушке и украсить перьями. Я не знаю, чего от тебя и ждать. На следующий раз заявишься в мою комнату с татуировкой через всю физиономию и заявишь, что своей наложнице ты так больше нравишься. А там и вовсе надумаешь остаться тут жить.

— Я хочу сбежать, но ты и сам понимаешь, что сейчас это невозможно. Куда идти? Тут куча городов и мы не можем быть уверены, что в любом из них нас ждет теплый прием. Мы вынуждены оставаться здесь, где к нам хотя бы относятся достойно. И хватит клеветать на мою красавицу!

— Ладно, Фернан, ответь на один вопрос. Когда появится шанс покинуть город, ты не будешь колебаться?

Ответ был для Себастьяна крайне важен. Он отлично понимал, что даже вдвоем выбраться отсюда будет невероятно сложно. Пытаться преодолеть сотни миль джунглей в одиночку казалось сущим самоубийством.

— Уйдем при первой возможности, — решительно кивнул Гонсалес, радуясь тому, что неприятный разговор подходит к концу.

— Самое главное, чтобы ты Чике своей не проболтался, что мы хотим сбежать. Не хватало еще, чтобы она потом случайно рассказала об этом кому-нибудь из индейцев.

— Не проболтаюсь! — раздраженно ответил Фернан. — Совсем меня дураком считаешь? Я не меньше твоего хочу оказаться среди наших соотечественников.

Слова Фернана не убедили Себастьяна. Он понимал, что его молодой друг говорит сейчас искренне, но что ждет их в будущем? Привычки засасывают человека не хуже зыбучих песков. Прожив среди индейцев достаточно долго, Гонсалес вполне может свыкнуться с местным бытом, обычаями, даже со странной модой, и прийти к выводу, что такая жизнь совсем неплоха. Тогда о возвращении на Кубу останется лишь мечтать. Сам Риос, хотя и охотно пользовался всеми предоставленными благами, но знал, что сумеет от них отказаться, если появится шанс сбежать.

8. Религия

Размеренный ритм жизни вскоре всколыхнул очередной праздник. День начинался так же, как и обычно. Чика осторожно выскользнула из-под руки Фернана, стараясь его не разбудить. Она вообще вставала раньше испанца. Гонсалес сквозь дрему слышал, как девушка возится, умываясь и одеваясь. Он что-то неразборчиво буркнул и снова провалился в сон. Когда испанец все же проснулся, то его маленькой красавицы в комнате не было. Досадливо поморщившись, он встал, потряс головой и потянулся к кувшину с водой. Через несколько минут, сполоснув лицо и ладони, и нацепив местную одежду, Фернан позвал слуг. Те появились практически сразу же и, выслушав приказ насчет завтрака, поспешно удалились.

В голове мелькнула мысль, что кое-что, как будто бы, и вовсе не изменилось с тех пор, как он покинул Севилью. Просторное жилище, вежливая прислуга, девчонка хорошенькая вот еще всегда под боком. Несколько странная, чего уж греха таить, как на испанский вкус. Но спасибо и на том, что хоть голова не сплющена! Короче говоря, жизнь он сейчас вел вполне приличную для кабальеро! Однако различий было больше, и уж на что он теперь никак не мог пожаловаться, так это на скуку. Не зря, выходит, покинул родину и отправился на другой конец света. С другой стороны, подвигов, о которых он так мечтал, Фернан пока тоже не совершил. Так куда все-таки подевалась Чика?

Через минуту вернулись слуги, таща настоящую гору всяческой еды и следом за ними в комнату ворвалась запыхавшаяся, совершенно счастливая Чика, у которой на запястьях звенели колокольчики. Она чуть ли не скакала от возбуждения, скороговоркой выдав целую тираду прочим индейцам, громко смеялась и энергично жестикулировала. Те, выслушав девушку, и сами заметно оживились и, переговариваясь между собой, поспешили к выходу.

Фернан уселся за стол, поманил девушку к себе, думая, что она разделит с ним завтрак, но Чика была так взвинчена, что не могла усидеть на месте. Она сыпанула целым ворохом слов, из которых испанец еле уловил несколько знакомых. «Люди», «солнце» и «красиво» — не слишком много, чтобы понять, что же она пыталась объяснить. Девушка пробежалась по комнате, окутанная звоном бубенцов, выглянула из окна, затем снова двинулась к сидящему Фернану. Все движения резкие, порывистые — она будто никак не могла унять бьющую через край энергию. Поняв, что словами понимания не достигнуть, Чика ткнула себя пальцем в грудь, потом указала сквозь стену на центр города, где возвышались пирамиды. После чего вышла на центр комнаты и принялась танцевать, покачивая бедрами и иногда резко встряхивая руками, дополняя движения аккомпанементом колокольчиков.

Фернан сообразил, что на сегодня намечаются какие-то народные гуляния, на которых его красавице предстоит выступать с танцем. Он приподнялся из-за стола, собираясь одеться и идти на праздник, но девушка подскочила, положила узкую ладошку ему на плечо и опять рассыпалась в каких-то объяснениях. Поняв, что он не разобрался в ее словах, она нахмурилась, закусила губу и сподобилась на более простую фразу:

— Сиди. Ешь.