Закат Птолемеев

Несмотря на всё это, теперь Цезарь протянул Цицерону руку дружбы. Он уважал Цицерона как человека большого ума и таланта. Не упускал он из виду и его влияние в сенате. Цицерону намекнули, что он мог бы отправиться в Египет в качестве посла, чтобы официально сообщить царю радостную весть. Такое посольство было не только почётным, но и доходным, потому что, согласно обычаю, цари осыпали добрых вестников щедрыми подарками. Цицерон серьёзно размышлял над этим предложением, но принять его ему помешали соображения этического порядка. Он так писал своему другу Аттику:

«Право, я жажду и уже давно жажду посетить Александрию и остальную часть Египта и заодно уехать отсюда, где я наскучил людям, с тем, чтобы возвратиться, когда моё возвращение станет желанным. Но в то время когда посылают эти люди [35],

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой [36].

Что же будут говорить наши оптиматы, если они ещё есть? Не скажут ли они, что я отказался от своих взглядов под влиянием какого-нибудь вознаграждения?

Первый Полидамас на меня укоризну положит [37],

наш знаменитый Катон, который в моих глазах один стоит ста тысяч. Что скажет обо мне история через шестьсот лет? Право, я боюсь этого много более, чем пересудов современников» [38].

В конце концов Цицерон не только не поехал в Египет, но и отказался от всех других почётных и доходных поручений Цезаря в различных провинциях. Цицерон поступил весьма неосмотрительно — таков суд истории через два тысячелетия.

Исида в Риме

Габиний и Пизон, то есть оба консула, вступившие в должность после Цезаря и Бибула, были тесно связаны с триумвирами. Они должны были следить, чтобы в государстве и дальше всё делалось согласно воле этих трёх политических деятелей. Авл Габиний уже давно был одним из близких друзей Помпея, а на дочери Пизона — Кальпурнии несколько месяцев назад женился Цезарь.

1 января 58 года, когда вновь избранные консулы, по обычаю, совершали жертвоприношения ради благополучия республики и успешного выполнения своих обязанностей, в городе внезапно вспыхнули волнения. На Капитолий, к алтарю, где консулы и жрецы убивали жертвенных животных, чтобы по их внутренностям разгадать волю богов, сбежались толпы простонародья. Крича и угрожая, они требовали, чтобы на Капитолии были восстановлены алтари египетских богов Исиды и Сераписа, незадолго до того разрушенные по распоряжению сената. В какой-то момент казалось, что торжественную церемонию придётся прервать. Но консулы не отступили. Особенно твёрд был Габиний.

Это происшествие ясно показало, что египетские верования с каждым годом приобретают среди римлян всё больше приверженцев. Симптомы этого можно было обнаружить уже давно, несколько десятков лет назад. Так, на монетах, отчеканенных на римском монетном дворе, наряду с основными, официальными изображениями то и дело появлялись маленькие изящные символы: цветок лотоса, скорпион, крокодил, пирамиды. Особенно много подобных монет относится к периоду диктатуры Суллы. На монетах этого времени можно увидеть систр [39] (священный музыкальный инструмент Исиды, похожий на погремушку), крокодила, гиппопотама и другие изображения, связанные с Египтом. Всё это говорило о том, что на огромном государственном монетном дворе, где работали тысячи людей, рабов и свободных, было много почитателей египетской богини, стремившихся к распространению её культа. А сколько было приверженцев Исиды среди слуг в частных домах, торговцев, писцов, ремесленников!

Исида «прибыла» в Италию с берегов Нила благодаря широким политическим и торговым контактам обоих государств; её путь лежал, несомненно, через Грецию и Южную Италию. Почитание Исиды было распространено главным образом среди низших слоёв населения. Для этого было две причины. Прежде всего, на воображение, особенно женское, действовала экзотика обрядов, а во-вторых, участие в церемониях и мистериях давало надежду на достижение вечной жизни в стране Запада, где царствует воскресший владыка мёртвых Осирис, предательски убитый Сетом и оплакиваемый Исидой.