Закат техномагов: Взывая к Свету

Карвин вытерла слезы. Ее языком заклинаний был язык тела. Она накладывала сложные заклинания, уверенными, грациозными движениями направляя свою магическую силу. Гален вспомнил, какую восхитительную иллюзию она создала в тренировочном зале на Сууме, когда подменила ботинки Олвина, и ее замысловатый танец. Сейчас ее плечи ссутулились, спина сгорбилась.

Олвин обнял его:

— Рад видеть тебя в добром здравии.

— Я тоже, — ответил Гален, думая о том, как ему пройти сквозь всю толпу магов.

Но он не мог идти дальше, не поговорив с Олвином и Карвин. Гален опустил чемодан на пол, оперся на посох.

— Это был Элизар? — спросила Карвин.

У Галена пересохло в глотке. Он кивнул.

— Мы должны остановить его, — сказала она.

Гнев забурлил внутри Галена. Она что, не понимала, как трудно ему было подавить этот гнев?

— Оставим это Кругу, — ответил он.

— Ты не знаешь всего, — заметил Олвин. — Дьядьямонк и Ригана пропали без вести. Они должны были прибыть сюда неделю назад. А во время нашего с Карвин перелета с Регулы 4 нас атаковал неопознанный звездолет. Очень мощный корабль, мы едва спаслись. Тени явно решили нас остановить.

Олвину не было необходимости говорить Галену о Тенях. Он и сам считал, что за всем этим стояли именно Тени, это они принесли столько боли. Они стремились ввергнуть галактику в хаос. Но им, Галеном, они подавятся.

Цирцея вмешалась в разговор:

— Дьядьямонк и Ригана могли погибнуть, когда уничтожили места силы. Или, возможно, они присоединились к Теням.

Ее голос потерял свою силу, звучал слабо, почти как голос не-мага. И на ее лице, скрытом полями высокой шляпы, были заметны изменения. Морщины в уголках рта и над верхней губой углубились. Она, как и многие из них, уничтожила свое место силы.

— Они бы не присоединились к Теням, — возразил Олвин. — А если бы почувствовали себя плохо, то связались бы с нами. Ты веришь в то, что Келл тоже заболел?

— Ты говоришь так, будто знаешь, что нам следует делать.

Олвин строго, пристально посмотрел на нее:

— Я знаю, какое решение является правильным и без заявлений Круга.

Цирцея нахмурилась:

— Все мы подчиняемся Кругу. Мы поклялись следовать принципу солидарности. Помимо того, они могут обладать неизвестной нам информацией.

— О, в этом я не сомневаюсь. Они могут знать имена всех убийц земных президентов, начиная с Кеннеди и заканчивая Сантьяго. Они могут знать, сколько ангелов уместится на булавочной головке. Они могут даже знать смысл существования Вселенной. Но это не изменит моего мнения.

— И каково же оно?

— Мы должны сразиться с Тенями, — заявил Олвин.

Гален беспокойно взглянул в направлении своей комнаты. Он не хотел втягиваться в этот спор.

— У нас нет ни технологий, ни достаточного количества бойцов, чтобы выиграть эту битву, — возразила Цирцея.

Олвин нетерпеливым взмахом руки отмел ее возражения.

— Я не говорил, что мы должны победить в этом сражении. Но мы должны хотя бы сразиться с ними. Если Кодекс является для нас чем-то большим, нежели удобной присказкой для очистки совести, то мы должны подняться против них. Кроме того, Тени не успокоятся. Они найдут нас и в тайном убежище, где мы спрячемся, как трусы, и уничтожат нас. Лучше погибнуть в бою. И ты, наверное, удивишься, но, быть может, мы способны нанести им больший урон, чем ты предполагаешь.

Цирцея поджала губы.

— Олвин, если ты вправду так считаешь, то зачем ты прилетел сюда? Почему ты не остался бить Теней?

— Потому что я до сих пор питаю глупую надежду, что члены Круга прозреют и изменят свое решение.

— Что они «прозреют»… На словах мы все крутые, Олвин. Все мудрые и высоконравственные. Но чем ты можешь на деле подтвердить свое превосходство? В чем тебе действительно нет равных, так это в попойках и в состязаниях плюющихся зондов. Взгляни на Галена. Он единственный из нас, кто столкнулся с Тенями и сражался с ними. И он летит в убежище вместе с Элриком. Он знает, что если мы будем сражаться, то впереди нас ждет много смертей.

Олвин посмотрел на Галена.

— Каждый должен сам решать за себя.

— Это приведет к хаосу, — Цирцея повернулась к Карвин. — А ты согласна с опрометчивым суждением своего учителя?

— Он сказал, что я сама должна принять решение, и это решение не было для меня легким.

— Решение, — возразила Цирцея, — принимает Круг. Они считают, что скрыться — это наш единственный шанс.

Олвин покачал головой:

— Тебе все еще не надоело все время поддакивать им, пытаясь произвести на них впечатление в надежде, что однажды ты станешь одной из них?

Цирцея оглянулась, будто боясь, что их спор могли услышать.

— Ты слишком далеко заходишь, Олвин. Ты всегда был таким.

Она развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, путь ее отступления можно было проследить по высокой остроконечной шляпе.