Закат в крови<br />(Роман)

Интересно, что они делают, чем перебиваются в это трудное для людей искусства время? Говорят, и Билибин, и Лансере сотрудничают в Осваге. Состоят служащими его художественной части… Надо, пожалуй, туда и пойти. Может быть, окажутся как раз там. Оригинальные и своеобразные были живописцы.

Ивлев вышел на широкую, светлую, необыкновенно оживленную Большую Садовую. По улице, лавируя между пешеходами, шныряли мальчишки с кипами газет и наперебой выкрикивали:

— Мамонтов в тылу у красных!

— Читайте новые сообщения о героическом рейде генерала Мамонтова по тылам красных!

— «Приазовский край»!

— «Донская речь»!

— Покупайте новую газету Пуришкевича «Благовест»!

— Читайте «Новую Россию»! Здесь все новости!

— Вот «Вечернее время»! Вот «Вечернее время»!

— Вышла «Заря России»! Вышла «Заря России»!

— Покупайте, покупайте «Народную газету»!

— Экстренный выпуск газеты «На Москву»! Экстренный выпуск!..

Ивлев прибавил шагу.

Ростов живет более шумно, чем Екатеринодар. Вон одних газет сколько! И кто только не издает их? И Шульгин, и Борис Суворин, и Пуришкевич. Да, правы те, кто сейчас называет Ростов столицей белого Юга России. И публики здесь много!

Рекламные щиты пестрели афишами разных театров, именами известных русских актеров, балерин, певцов: Найденовой-Долиной, Оринчаевой-Гончаровой, Снежиной, Шагорина, Юровской, Штенгель, Бартенева, Брянского, Вивьен, Гаммова, Вавича.

В театре-кино «Палас» демонстрировался фильм «Умирала цветущая роза, осыпались ее лепестки» с участием Римского и Орлова, в синематографе «Возрождение» историческая картина «Венецианский лев» и боевой шедевр «Черные вороны», в Художественном кинотеатре кинодрама «И сердцем, как куклой, играл, он сердце, как куклу, разбил», в большом театре Машонкина оперетты: «Шалунья», «Веселая вдова», «Мартын Рудокоп» при участии Вавича, Рафальского, Драгош, Соколовой.

На углу Таганрогского проспекта и Садовой в громадной витрине висела карта военных действий, и ярко-желтый шнур показывал капризы и колебания гражданской войны.

Немало праздной публики разглядывало карту. Ивлев тоже остановился у витрины.

Деникин рассредоточил войска на огромные пространства! Разумно ли это? Стратегия прошлой войны не допускала разброски сил, требовала соразмерной им величины фронта. А сейчас на западе добровольцы уже в Полтаве, в низовьях Днепра, в Одессе, на востоке Казанская армия овладела Камышином и уже в 80 верстах от Саратова, Мамонтов скачет на север — побывал в Тамбове, Козлове, Лебедяни, Ельце, Грязях, Касторной и Воронеже. Но почему-то не может нигде крепко обосноваться. А вот газеты сделали его «народным героем». Май-Маевский движется на Курск. Под его началом наиболее надежные войска — марковцы, алексеевцы, дроздовцы, корниловцы… Да, Добровольческая армия разбросалась на необозримых пространствах… А Северный Кавказ уже истощен многими мобилизациями и не может сейчас пополнять армию новыми контингентами войск… Вчера в Таганроге Романовский жаловался Деникину на то, что Кубань перестала давать пополнения. Появились казаки, которые самовольно покидают фронт. В Донской армии стал остро ощущаться недостаток в опытных офицерах. Кадровых офицеров почти не осталось. Города Центральной России дают незначительное их число… Главные органы снабжения Ставки не справляются со своими задачами.

Ивлев закурил и зашагал дальше. Во многих витринах магазинов аляповатые плакаты, скудоумные, лишенные всякой остроты лубки.

«Какая пошлость! Чепуха! — морщился Ивлев. — Не плакаты, а дикие ярмарочные полотна паноптикумов».

Осваг разместился на Большой Садовой, 60, заняв все четыре этажа громадного здания центральной гостиницы. Неподалеку от парадного входа на обширном плакате были изображены Советская Россия в виде красного извивающегося спрута и белая Россия в виде откормленной молодицы в высоком кокошнике, совсем не подходящем к ее круглому и румяному лицу.

Ивлев прошел мимо солдат, грузивших на дороги тяжелые тюки с литературой, и откозырнул молодым офицерам, одетым в щегольские френчи, присланные Ллойд Джорджем.

Пройдя через великолепный вестибюль, он поднялся на второй этаж и на лестничной площадке лицом к лицу столкнулся с самим главой Освага — проворным темнолицым профессором Соколовым.

— Ба-а! Поручик Ивлев, какими судьбами? Вы ко мне? — Соколов преградил дорогу. — Вот кстати! Я как-то совсем недавно думал о вас. Пойдемте в кабинет. У меня есть к вам предложение…

Он взял Ивлева под руку и ввел в просторный кабинет, полный южного солнца, воздуха и легкого запаха высокосортных папирос.