Закат в крови<br />(Роман)

Тянулись подводы, загруженные ящиками со снарядами и патронами, санитарные линейки с сестрами милосердия и врачами. На подводах и верхом вдоль обоза ехало немало молодых женщин, одетых в мужское платье. Верхом на лошадях, с винтовками за плечами, скакали девушки-прапорщицы.

Обоз растянулся по дороге версты на две.

Среди обозных повозок в полуколяске сидел Алексеев, кутаясь в дубленый тулуп, наброшенный поверх бекеши. Вслед за полуколяской в линейке ехала энергичная и деятельная мадам Щетинина с личным врачом Алексеева. В простой казачьей арбе трясся князь Львов, депутат Государственной думы.

«Итак, поход начался, — размышлял Ивлев. — Два бывших Верховных главнокомандующих и один командующий фронтом, крупные общественные деятели, журналисты — сыновья издателя «Нового времени», прославленные русские генералы, профессора и студенты Донского политехнического института, опытные боевые офицеры… Но увенчается ли он успехом? Найдет ли место в истории или бесславно канет в Лету?»

В белой дали заснеженной степи показался большой табун диких лошадей, и Долинский сказал:

— Вот прихватить бы это богатство с собой!

Тотчас же несколько юнкеров, приняв желание корниловского адъютанта за приказ, хлестнули нагайками своих коней, пригнулись и поскакали в степь к мирно пасущемуся табуну.

— Пущай поймают ветра в поле, — весело ухмыльнулся в сивые усы пожилой донской казак, отлично знавший повадки и прыть диких степных скакунов.

В самом деле, стоило юнкерам лишь приблизиться к ним, как весь табун молниеносно метнулся в сторону, только его и видели…

* * *

Первый день похода авангард вел Богаевский.

Деникин, кашляя от простуды, ехал в коляске бородатого генерала Эльснера. За ним следовала подвода с Федором Баткиным. Боясь, чтобы монархически настроенные офицеры не пристрелили «севастопольского Керенского», пропагандировавшего эсеровские идеи, Корнилов и здесь дал ему в охрану своих текинцев.

Каждый новый день Корнилов начинал с осмотра обоза. Сидя на статном, могучем буланом коне, он зорким взглядом буквально прощупывал каждую телегу и все лишнее приказывал без жалости выбрасывать. И главное, не давал ни одному молодому укрываться в обозе. Каждого гнал в строй. Это у него называлось «чистить обоз».

За Корниловым, объезжающим войска, всегда следовал в полном составе весь его личный конвой под командованием ротмистра Арона. Конвой с трехцветным флагом, развевающимся на высоком древке, был чрезвычайно живописен. Ближе всего к Корнилову скакали шесть джигитов-туркменов в высоких косматых папахах, цветных халатах и с кривыми ятаганами. За ними следовали пятеро лихих кавказцев в бурках и черных шапках. Замыкал конвой киргиз в волчьей высокой папахе, рядом с ним держался широкоплечий, коренастый вестовой командующего — усатый и румяный Фока Дронов. И наконец — адъютанты, ординарцы и группа штабных офицеров во главе с начальником штаба генералом Романовским.

Верстах в десяти от станицы Хомутовской Корнилов послал Ивлева с короткой запиской к Богаевскому.

Богаевский шел пешком. Отдавая ему записку, Ивлев спрыгнул с коня. Вдруг рядом раздался сильный конский топот и девичий смех. Обочь дороги, вдоль пешей колонны бойцов, галопом на рыжем поджаром коне скакала юная сестра милосердия, а за ней рысил на коротконогой лошаденке пехотный офицер с армянской физиономией. Ловко сидя в высоком казачьем седле, девушка обернулась к кавалеру, отставшему от нее, и, что-то весело крича, помахала ему черной косынкой.

— Это еще что за скачки? — Богаевский преградил дорогу пехотному офицеру.

Тот немедленно спрыгнул на землю, вытянулся в струнку перед разгневанным генералом.

— Как не стыдно! — начал распекать его Богаевский. — Офицеры и полковники, даже раненые и больные, идут в пешем строю. А вы на коне и скачете за девчонкой на виду у всех. Такая скачка более чем неуместна!

— Простите, ваше превосходительство, простите! — сконфуженно лепетал офицер, жалко мигая глазами-маслинами.

А юная амазонка как ни в чем не бывало, весело улыбаясь, подъехала к Богаевскому и живо, с подкупающе милой непринужденностью представилась:

— Я — Вавочка Гаврилова! Мой папа — ваш товарищ по полку. Не сердитесь на нас, ваше превосходительство: мне нужно было лошадь проездить.

Видя в смугловатом личике и серых глазах девушки детское простодушие, Богаевский вдруг сам заулыбался и махнул рукой:

— Ладно. Можете скакать дальше.

Но Вавочка уже соскочила с лошади и отдала поводья в руки полковника с перебинтованной головой:

— Возьмите моего коня. А мне, — она обратилась к генералу, — ваше превосходительство, разрешите идти пешком в вашей колонне.

И пошла рядом с Богаевским, с трудом вытаскивая из грязи большие солдатские сапоги, свободно болтавшиеся на ее маленьких ногах в черных чулках.

«Боже, — с тоской подумал Ивлев, — каких детей тащим за собой в неизвестность. Ведь эта Вавочка ровесница Инне…»

* * *

Мог ли он знать, что в это самое время его сестра Инна пригласила свою подругу Глашу Первоцвет посмотреть его работы?..