Закат в крови

На столах было немало шампанского Абрау-Дюрсо, на блюдах краснели уже хорошо созревшие кубанские помидоры, и вазы были полны спелой желтой черешни.

Все участники обеда были настроены чрезвычайно оптимистично, утверждая, что на днях падет красный Питер, что Колчак получил значительную помощь из Америки и вновь перейдет в наступление.

Рябовол, как председатель Кубанской рады, держал речь на украинской мове и не преминул подчеркнуть, что кубанское казачество сыграло решающую роль в деле разгрома красных сил на Северном Кавказе.

Деникин был не в духе, недовольно морщился, почти ничего не пил. Во время речи Рябовола, которого считал прожженным самостийником и своим личным врагом, совсем помрачнел. И едва Рябовол сел, живо поднялся и совершенно неожиданно произнес следующую речь:

— Вчера здесь, в Екатеринодаре, царили большевики. Над этим зданием развевалась красная тряпка, в городе творились безобразия. Проклятое вчера…

Деникин сделал паузу и, окинув взглядом праздничный стол, раздельно сказал:

— Сегодня здесь происходит что-то странное — слышен звон бокалов, льется вино, поются казачьи песни, слышатся странные казачьи речи, над этим домом развевается кубанский флаг… Странное сегодня… — Холеное лицо главнокомандующего вдруг гневно побагровело, и он повысил голос: — Но я верю, что завтра над этим домом будет развеваться трехцветное национальное русское знамя, здесь будут петь русский наш гимн, будут происходить только русские разговоры… Прекрасное завтра! Будем же пить за это счастливое, радостное завтра!..

С этими словами, произнесенными при гробовом молчании всего зала, Деникин залпом осушил высокий бокал шампанского.

Речь его вызвала явное замешательство среди участников праздничного обеда. Она не родила энтузиазма даже у самых ближайших сподвижников Деникина. «Ура», которое раздалось с явным опозданием, получилось чрезвычайно жиденьким. А Рябовол, Калабухов, Макаренко и ряд других членов Кубанского правительства демонстративно поднялись и ушли из-за стола.

Даже Богаевский несколько смущенно сказал:

— Не рано ли Антон Иванович пошел с открытым забралом на подавление местных правительств? Да и вряд ли стоило на таком представительном собрании оскорблять самолюбия.

И только Романовский встал и крепко пожал руку главнокомандующему: мол, ничего, дела наши идут в гору, и мы можем уже теперь не очень-то стесняться.

У Ивлева от речи Деникина остался в душе отвратительный осадок.

«Этот дикий и запальчивый выпад главнокомандующего, — думал он, — делает его истинно бестактным. Как можно ущемлять тех, кто тебя подпирает плечом? Это по меньшей мере неблагодарно и неразумно. Или у Деникина окончательно вскружилась голова от успехов? Или он думает, если кубанские казаки пошли за Добровольческой армией, то уже их вожди, руководители рады, ничего не значат? Можно безнаказанно попирать их права? А между тем тот же Рябовол сейчас достаточно популярен, и не только в Кубанском правительстве, но и среди широких масс станичников. Вызвать в нем, в Калабухове, Макаренко недовольство — это вызвать недоброжелательство и среди казаков-офицеров на фронте. Это значит поссорить Добровольческую армию с казачеством, которому, безусловно, симпатичны идеи самостийности, пропагандируемые радой.

Нет, не политик, не дипломат Деникин. Он рубит сплеча сук, на котором сидит. И без этой речи, оскорбившей кубанцев, было достаточно обид у лидеров рады. А теперь конфликт, несомненно, созреет. Последняя речь явится каплей, переполнившей чашу терпения! Этого не может не чувствовать лишь совершеннейший политический слепец».

Глава четырнадцатая

На Никольской улице, в здании Донского биржевого клуба, в великолепном помещении обосновался ресторан «Орион».

13 июня здесь играл известный в Ростове румынский оркестр под управлением Солданеско.

Несмотря на полночь, зал ресторана переполняли ростовские коммерсанты и их дамы. Настроение публики было чрезвычайно приподнятое. Главное командование вооруженных сил Юга России сообщило о взятии добровольческими войсками города Белгорода.

Сидя за столиками, посетители ресторана читали газету «Вечернее время», в которой была помещена последняя сводка военных действий.

Молоденький чернобровый офицер Донской армии, шурша газетным листом и обращаясь к своей даме, высокогрудой, полной брюнетке, восторженно восклицал:

— Через неделю наверняка возьмем Курск! Корпусом добровольцев командует генерал Кутепов!..

Леонид Иванович Первоцвет приехал в Ростов вчера, чтобы завязать сношения с большевиками-подпольщиками Дона, и попал в «Орион», куда в это время закатился с двумя ростовскими дамами Рябовол, принимавший участие в заседаниях Южно- русской конференции как председатель Кубанской краевой рады.