Закат в крови

Ивлев сознавал, что Глаша — это лишь плод его воображения, и тем не менее ему захотелось притронуться хотя бы к складкам ее юбки, едва прикрывавшей округлые колени. Тихо, осторожно он высунул руку из-под простыни и, ожидая, что от первого прикосновения Глаша исчезнет, слегка тронул кончиками пальцев одну складку юбки. И о чудо! Когда явственно ощутил скользкий, прохладный шелк, она повернулась к нему:

— Ты думал, я — видение?! Нет, я вся из плоти и крови. Я дышу и гляжу на тебя, как глядела в день, когда ты писал меня…

— А наступление Добровольческой армии на Тулу и Москву приостановлено, — вдруг сказал Сергей Сергеевич, развернув газету. — Советские войска перешли в решительное контрнаступление. Это начало конца деникинской авантюры…

— Добровольческая армия отразит атаки советских частей, — возразила правая рука. — Мы еще не разбиты…

— Мамонтовщина и шкуровщина разложили белую армию, — сказала Глаша. — А мы, большевики, теперь уже полностью покончили со всякой золотаревщиной, прежде вредившей Красной Армии…

Ивлев с тоской посмотрел на Глашу и левой рукой потянулся к кисти ее руки:

— Как могла прийти ты с другой стороны?

Снова в комнату вошла Елена Николаевна, и Глаша сквозь нее ушла в раму картины, висевшей на стене.

— Алексеев говорил, — вспомнил Сергей Сергеевич, — что Добровольческая армия есть его последнее дело на земле. А у меня и дел нет никаких… А не кажется ли тебе, Алексей, что войны, междоусобицы, революции и другие обширные общественные обострения рождаются в годы усиления солнечной активности? В 1917 году были отмечены на земле сильные магнитные бури. И не потому ли в тот год ветер безумия охватил русские умы? Это обстоятельство нельзя считать простым совпадением. Пульс человечества, скорее всего, бьется в унисон с биением космического сердца нашей планетной системы…

* * *

Прошло еще две недели. Ивлев продолжал жить в расслабленном, полубредовом состоянии.

Как-то под вечер, уже в сумерках в комнате появился Однойко.

— Ну, что на фронте? — спросил Ивлев.

— Плохо. Конная группа Буденного неожиданно ворвалась в Воронеж, — сказал Однойко. — Шкуро, конечно, гулял и поэтому почти без боя сдал город. Говорят, сам он чуть ли не в одних подштанниках бежал из гостиницы на вокзал, в свой штабной поезд…

— Вот если бы я тогда в Воинском собрании пристрелил его, — вспомнил Ивлев, — может быть, теперь все было иначе…

— Двадцать четвертого октября Буденный атаковал Касторную и погнал наших на линию Конотоп — Дмитриев, — продолжал рассказывать Однойко. — Вся Донская армия отошла за Дон. В тылу у добровольцев ожил Махно.

— Слыша эти сообщения, — признался Ивлев, — у меня в душе зародилось нечто вроде желания уже больше не подниматься с постели.

— Гражданская война наглых людей делает совсем наглыми, — сказал Однойко. — Благодаря наглости и нахрапистости Шкуро стал генерал-лейтенантом.

— А это все потому, что Деникин не наделен проницательностью. Он слишком подозрителен в отношении умных людей и бесконечно доверчив в отношении разных ничтожеств. В результате на ключевых позициях во главе основных сил Добровольческой армии оказались Шкуро, Покровский, Мамонтов. А вот Врангеля он держит все еще на обороне Царицына…

— Да, на днях начальник английской миссии генерал Хольман, — вспомнил Однойко, — ездил в Царицын торжественно вручать Врангелю от английского короля ордена святых Михаила и Георгия. При этом он просил возможно торжественнее обставить вручение орденов. Поэтому в Царицыне, на центральной площади, был устроен парад войск. В воздухе кружились аэропланы. Был произведен троекратный салют из пушек. Сам Хольман, вручая Врангелю ордена, произнес речь на чисто русском языке. На параде присутствовала английская авиационная команда. Врангель в благодарственном слове, обращенном к Хольману, отметил блестящую работу английских авиаторов в рядах Кавказской армии. Вечером в честь Хольмана и английских офицеров был дан большой обед, на котором Врангель просил начальника английской миссии принять от него в дар старинную кавказскую шашку.

— А что, если бы Врангель сменил Деникина? — спросил вдруг Ивлев. — Неужели дела не пошли бы на поправку? Ведь Врангель куда образованнее и энергичней Деникина!

— Но кто имеет право сменить главнокомандующего? Должность-то эта не выборная, — заметил Однойко.

— Да, не выборная. Но ради спасения дела почему бы не пристрелить Деникина?

— А кто поручится, что главнокомандование после его смерти перейдет к Врангелю, а не к Романовскому? — спросил Однойко. — Кстати, давно ходят слухи, что в несгораемом сейфе Ставки хранится завещание, написанное рукой Деникина, в котором говорится, что он, Деникин, в случае смерти назначает главнокомандующим вооруженными силами Юга России Ивана Павловича Романовского.

— Вот как! — обескураженно крякнул Ивлев и устало закрыл глаза.

* * *

Критические, переломные события в ходе гражданской войны неизменно выдвигали на первый план подлинных народных героев — Чапаева, Блюхера, Ковтюха, Щорса, Котовского…