Закат в Лиссабоне

«Проблема доверия, — подумал Дронго. — Как неожиданно остро встала она перед всеми нами в двадцать первом веке!» Делегаты, собравшиеся сюда со всего мира, вместе обсуждают возможность борьбы с атипичной пневмонией, а в это время некоторые государства уже готовы ввести карантины, закрыть свои границы, ущемляя права людей. Правильно или нет? С точки зрения защиты собственных граждан — безусловно правильно. Но с точки зрения той самой морали, тех самых ценностей, на которых базируется единая Европа, разве так можно решать подобные проблемы? Пусть умирают китайцы и корейцы, лишь бы зараза не проникла к нам в страну. Разве это человеческий подход? И присутствие здесь делегатов со всего мира доказывает, что люди все-таки изменяются в лучшую сторону. Даже быстрее политиков. Для собравшихся здесь делегатов смерть любого человека является трагедией. Они не желают мыслить категориями политиков, считающих сто человеческих трагедий лишь досадным недоразумением, а сто тысяч — статистической цифрой, способной вызвать политические потрясения. Они борются за каждую человеческую жизнь. Возможно, так и нужно относиться к жизни вообще. Бороться за каждого человека. И пытаться верить каждому из них.

«Только не с моей профессией», — вздохнул Дронго. Нужно было стать адвокатом, сказала Зулмира. Его отец так и сделал. И долгие годы возглавлял коллегию адвокатов в своей республике. «Почему я не стал адвокатом? — спросил себя Дронго. — Прекрасная профессия. А сейчас еще и самая денежная. У нас в семье несколько поколений были адвокатами». Правда, кажется, Бальзак говорил, что адвокаты, врачи и священники не очень-то уважают людей. Они знают слишком много о человеческих пороках. Возможно, стань он адвокатом, быть бы ему законченным циником. Хотя, с другой стороны, разве его отец циник? И разве были циниками лучшие адвокаты, о которых он читал в детстве? Тот же Плевако. Ведь если разобраться, не профессия определяет человеческую жизнь, а сам человек. С любой профессией можно превратиться в циника, а можно и любить свою профессию, и верить в остальное человечество. Кажется, Никсон был адвокатом. Хотя это неудачный пример — он плохо закончил свою карьеру.

Дронго посмотрел в сторону сеньора Бельграно. Тот невозмутимо сидел на своем месте и что-то записывал, слушая выступление очередного докладчика. «Тоже мне «апрельские тезисы», — неприязненно подумал Дронго. Его всегда возмущала эта оставшаяся с советских времен привычка подчиненных вести записи в присутствии своего начальства. Ну, в пятидесятых годах это еще можно было понять. Хотя и тогда тоже — существовали же стенографистки. Но в двадцать первом веке! Делать вид, что записываешь мудрые речи шефа, когда есть магнитофоны и диктофоны. Или во время выступления  начальства столько собственных умных мыслей лезет в голову, что надо их срочно записать, а то вылетят? Когда Дронго видел подобные сцены по телевизору, они вызывали у него отвращение. Ханжи и лицемеры. Вот и его напарник делает вид, что конспектирует доклад, хотя наверняка думает о другом. И записывает совсем не выступление очередного делегата.

Через некоторое время его напарник поднялся и пошел к выходу. По дороге он, посмотрев в сторону Дронго, кивнул ему. Теперь нужно немного выждать и тоже выйти. Дронго огляделся по сторонам. Кажется, за ним никто не наблюдает. Или наблюдают, а он ничего не замечает? Но покидать зал не возбраняется никому, обстановка здесь предельно открытая, доброжелательная и свободная.

— Я сейчас вернусь, — сказал Дронго, обращаясь к сидевшему рядом представителю Албании. — Если меня будут спрашивать, я буду через пять минут.

Он поднялся и вышел из зала. В Португалии и Испании не столь суровые законы против курения, как в Америке или Франции, поэтому многие делегаты, покинувшие зал заседаний, курили в коридоре. Он увидел «Пьеро», стоявшего у окна. Тот дымил сигаретой, глядя в сторону улицы. Дронго подошел и встал рядом.

— Не могу попросить у вас огонька, так как не курю, — заметил Дронго, — поэтому решил просто подойти к вам. Кстати, курение вредно для здоровья. Капля никотина убивает лошадь. Как вы считаете, сколько сигарет спобны убить профессионального киллера? «Пьеро» посмотрел на Дронго, потушил сигарету и добродушно ухмыльнулся.

— Вообще-то я не курю, — сообщил он. — при моей профессии — это как отпечатки пальцев. Окурки и запах сигарет. Я только делал вид, что закурил сигарету, чтобы у вас был предлог подойти ко мне.

— Прекрасная конспирация, — пробормотал Дронго, — в таком случае я должен был тоже закурить. Но признаюсь, что я за всю жизнь еще не выкурил ни одной сигареты, не очень об этом жалею.

— Хотите жить сто лет? — взглянул на него «Пьеро».

— Хочу, — серьезно ответил Дронго. — Моим родителям под восемьдесят, и у них нет серьезных болезней. Постучу по дереву и сплюну через плечо. Может, и я протяну достаточно, если другие любители сигарет не решат, что я живу слишком долго.

— У вас мрачный юмор, — заметил «Пьеро», — вам никто не говорил, что вы меланхолик?