Закат в раю. Часть 2

— Так почему ты мне ничего не сказал? — заорал он. — Летиция моя жена, и если этот черный мерзавец посмел прикоснуться к ней, я бы сам разделался с ним! И тогда бы он точно не смог никуда удрать!

— Он дотронулся до нее, хозяин, клянусь. Я не хотел беспокоить вас, вы очень переживали из-за статьи Евангелины, — продолжал Мило, судорожно соображая, как отворотить от себя гнев Макса. — Джордан Хейл слишком много о себе возомнил, хозяин. У него нет никакого права переманивать ваших канаков. Можем мы заявить в полицию, чтобы его арестовали?

— Нет… я знаю, что сделаю! — прорычал Макс, вытаскивая зубами пробку из еще одной бутылки. Мило, поняв, что маневр его удался, с облегчением вздохнул — сейчас Макс был так одержим ненавистью к Джордану, что плохо соображал что-либо.

— Может, взять несколько ребят и разобраться с ним, а, хозяин?

Макс хлебнул изрядный глоток рома и вытер рукой рот.

— Я сам с ним разберусь. Один, — сказал он, отдуваясь.

— Один?

— Да что с тобой, Джефферсон? Ты что, думаешь, я не слажу с этим Хейлом?

Макс понимал, что Джордан уже не прежний юнец, но самолюбие не позволяло ему признаться в этом.

— Да, хозяин, конечно… Вы сладите с любым, тем более с этим городским слабаком. Он-то думает, что он настоящий фермер, — сказал Мило и льстиво улыбнулся Максу.

Час спустя, осушив бутылку рома, Макс в одиночестве подъехал к воротам Эдема. Он был так пьян, что едва мог прямо держаться в седле. Грязная рубашка была пропитана потом. Любимая гаванская сигара, казалось, вот-вот выпадет из его немеющих пальцев.

Где-то в темном уголке его насквозь проспиртованного мозга мелькнула мысль, что дом Хейла выглядит теперь по-новому, что пространство вокруг дома расчищено. Хотя Эдем и не мог еще сравниться с Уиллоуби, прежнего печального запустения уже не было. Воспоминания мешались в уме Макса с искаженной ромом реальностью. Сейчас он видел, как живую, Катэлину Хейл, стоящую на веранде, ее черные как смоль волосы, развевающиеся на нежном полуденном ветру, ее глаза, искрившиеся в золотом свете заката, и приветственную улыбку на ее губах…

— Катэлина, — пробормотал он. Лошадь внезапно споткнулась, и резкий толчок вернул Макса к реальности.

— Хейл! Выходи сюда, Хейл! — закричал Макс, подъехав к дому ярдов на десять.

Джордан открыл дверь и вышел на веранду. Солнце бросало на его фигуру резкую тень, и Макс не мог видеть выражения его лица.

— Я же сказал тебе, чтобы ты никогда больше не появлялся здесь, — сказал Джордан.

— Сказал… а сам ждал, что я приму тебя в Уиллоуби с распростертыми объятиями? — саркастически промычал Макс.

— У меня не было ни малейшего желания приезжать в Уиллоуби. Я всего лишь хотел, чтобы Летицию осмотрел врач.

Солнце било прямо в налитые кровью глаза Макса, и ему приходилось щуриться.

— Не лезь не в свое дело. А я приехал за тем, что принадлежит мне.

Джордан на мгновение подумал, что Макс говорит о Еве.

— Где Элиас? Я не собираюсь возвращаться без него! — закричал Макс.

— Я же сказал тебе: он никогда не вернется в Уиллоуби, — твердо ответил Джордан.

— Я требую, чтобы ты выдал его, сейчас же! Пока тебя не арестовали! — Макс в ярости дернул поводья, и лошадь вдруг поднялась на дыбы, едва не сбросив его на землю. Макс грязно выругался.

Услышав шум, Ева вышла из дома. Макс изумленно посмотрел на нее.

— Что ты здесь делаешь?

— Я… здесь работаю, — негромко ответила Ева, с тревогой глядя на отца: сейчас он был еще в худшем состоянии, чем два часа назад.

Макс бросил на Джордана взгляд, полный яда.

— Работаешь? И что же ты делаешь? — насмешливо протянул он. По тону отца Ева почувствовала, что он ее оскорбляет.

— Это тебя не касается, — ответила она.

— Скажи мне, что ты тут делаешь, Евангелина! — пронзительно крикнул Макс. Пот снова прошиб его, рубашка прилипла к телу, обрисовав нездорово полный торс и покрытую волосами грудь. Вены вздулись у него на висках, глаза почти скрылись под мощными надбровными дугами, и кожа внезапно приняла болезненно-багровый оттенок. Казалось, его вот-вот хватит удар.

— Я… крашу дом… и делаю разную… прочую работу, — запинаясь, ответила Ева. Она изо всех сил пыталась теперь смягчить неизбежный взрыв гнева Макса, но все равно чувствовала, как в душе ее поднимается гнев. Как он посмел явиться сюда и устраивать здесь сцены? — Отчего это ты вдруг вздумал поинтересоваться мною? Раньше я не замечала такого внимания. Отчего же теперь тебя так волнует, что я работаю здесь? — все сильнее волнуясь, спрашивала она. Зная, каковы будут последствия ее вопросов, она уже не могла сдерживать себя: этот человек отказал ее матери в простейшем праве встретиться с врачом, и отныне для Евы Макс был истинным исчадием ада.

Макс слез с лошади и шатающейся походкой двинулся к Еве и Джордану. Ему вспомнилась старая угроза Джордана завязать близкие отношения с его женщинами, ночь, когда умирал неблагодарный Патрик Хейл, не пожелавший забыть о прошлом. Он вспомнил, как всегда считал Патрика неподходящей парой для Катэлины… Что Катэлина сказала ему перед самой смертью…