Закат владыки морей

«Теперь, когда 3 корабля вернулись в германские воды, операция „Церберус“ закончилась. Вместе с ней закончился еще один день морской войны, день, который, вероятно, войдет в историю войны на море как один из самых смелых. Несмотря на повреждения, полученные „Шарнхорстом“ и „Гнейзенау“, можно сказать, что достигнутый успех превзошел все ожидания».

И здесь немецкий адмирал не допустил никаких преувеличений. 13 февраля в 1.00 адмирал сэр Дадли Паунд снял трубку прямого телефона, связывающего его с премьер-министром.

«Боюсь, сэр, что должен сообщить о том, что вражеские линейные крейсера теперь находятся в безопасности в собственных водах», — медленно произнес он.

На другом конце линии ответили только одним словом: «Почему?»

Немедленно была создана следственная комиссия, чтобы найти ответ на этот вопрос, вопрос, который задавали все англичане, вся пресса, весь парламент. Это была еще более оскорбительная пощечина национальной гордости, чем падение Сингапура, происшедшее 2 дня назад. Заседал Совет Адмиралтейства, заседала следственная комиссия, однако они не нашли виноватых. Черчилль сказал Рузвельту, что происшедшее — далеко не катастрофа, и общая ситуация на море «в отечественных водах и в Атлантике стала заметно лучше после ухода вражеских сил из Бреста».

Это заявление достаточно справедливо, однако оно не могло успокоить общественность, которую мало волновали вопросы Большой Стратегии. Народ больше интересовало: когда же закончится затянувшаяся цепь унизительных поражений? С тех пор было опубликовано множество книг, посвященных этому несчастному эпизоду. Один из историков даже назвал главу «Отмывание Уайтхолла». Может, это и так, но теперь адмирал Тови и его изнемогающий флот могли все внимание сосредоточить на Арктике. Атлантике же, в которой проходили жизненно важные английские коммуникации, больше не угрожали вылазки германских рейдеров.

Даже сами немцы сообразили это достаточно быстро. «Через несколько дней мы получили сообщение, что британские линкоры были отозваны от всех североатлантических конвоев и собраны на севере Шотландии», — записано в Журнале боевых действий РВМ.

Мы оставим другим выяснять, кто же был действительно виноват. В нашей книге мы рассказываем лишь о действиях линейных кораблей. Кое-кто склонен обвинять Адмиралтейство за то, что оно не перебросило на юг британские линкоры. «Причина заключается в том, что командование флота, совершенно правильно предсказав действия противника, полностью перепоручило операцию Королевским ВВС. Корабли, участвовавшие в ней, были просто неспособны остановить немецкую эскадру».

Мы уже рассматривали состояние Флота Метрополии и те операции, в которых он был вынужден участвовать. С другой стороны, следует помнить, что немцы опасались встречи с линкорами Флота Метрополии гораздо больше, чем опасностей Ла-Манша, что и послужило причиной проведения операции «Церберус». Линкоры Флота Метрополии самим фактом своего существования уже перерезали один из путей в Фатерланд. Их было слишком мало, чтобы перекрыть оба, поэтому Ла-Манш был оставлен попечению КВВС, которые рвались доказать, что они могут справиться с немецкими линкорами самостоятельно. Прорыв через Ла-Манш как раз доказал огромное значение британских линкоров, а не их беспомощность. Не будь их, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» наверняка возвращались бы домой через Атлантику. В этом случае они вполне могли по пути уничтожить пару конвоев, в том числе и драгоценный WS-16.

Поэтому даже в начале 1942 года справедливыми оставались слова адмирала лорда Четфилда:

«Британский линкор подобен королеве на шахматной доске. Он может оставаться на исходной позиции, но при этом направлять ход всей военно-морской партии. Правильно поддержанный другими системами оружия, он является окончательным арбитром на море. Потерять его — значит проиграть партию».

Насколько большое влияние может иметь единственный линкор, даже когда он остается «на исходной позиции», в последующие годы ясно показал «Тирпиц».

Гитлер поставил на исходную клетку свою королеву. В результате «рокировки» брестская эскадра обрела свободу. Теперь ему оставалось правильно расположить свои «тяжелые фигуры», чем он и занялся.