Закат Западного мира. Очерки морфологии мировой истории. Том 2

Война Веспасиана, ведшаяся исключительно против Иудеи, была освобождением иудаизма. Ибо, во-первых, тем самым было покончено с претензиями населения этой крошечной области на то, чтобы быть нацией в подлинном смысле слова, а также с приравниванием ее голой духовности к душевной жизни целого. Приходит-таки час восточных университетов с их научными изысканиями, схоластикой и мистикой. В высшей школе в Негардее верховный судья Карна приблизительно одновременно с Ульпианом и Папинианом составляет свод первого гражданского права[187]. А во-вторых, то было спасением этой религии от опасностей псевдоморфоза, жертвой которого в это же самое время пало христианство. Начиная с 200 г. существовала полуэллинистическая иудейская литература. «Проповедник» Соломона («Кохелет»){423} содержит пирронические настроения. Далее идут «Премудрость Соломона», 2-я Маккавейская книга, Феодот{424}, послание Аристея{425} и др.; имеются такие памятники, как, например, собрание изречений Менандра, относительно которых вообще не представляется возможным решить, следовало бы им быть греческими или иудейскими. Ок. 160 г. были первосвященники, которые нападали на иудейскую религию, стоя на позициях эллинистического духа, и позднейшие правители, такие как Гиркан и Ирод, пытавшиеся осуществить то же политическими средствами. 70 год{426} резко и окончательно положил этой опасности конец.

Во времена Иисуса в Иерусалиме существовали три течения, которые можно рассматривать как общеарамейские: фарисеи, саддукеи и ессеи. Хотя понятия и имена здесь весьма неустойчивы, а в воззрениях как христианской, так и иудейской науки наблюдается разнобой, все же можно сказать следующее.

Первое умонастроение с наибольшей чистотой проявляется в иудаизме, второе – в халдействе, третье – в эллинизме{427}[188]. Возникновение в восточной Малой Азии подобного ордену культа Митры носило ессейский характер, система Порфирия в культовой церкви – фарисейский. Саддукеи, хотя в самом Иерусалиме они появляются как небольшой элитарный кружок (Иосиф сравнивает их с эпикурейцами{428}), всецело арамеизированы своими апокалиптическими и эсхатологическими настроениями, тем, что в это раннее время родственно духу Достоевского. Они и фарисеи соотносятся, как мистика и схоластика, как Иоанн и Павел, как Бундехеш и Вендидад{429} у персов. Апокалиптика народна и проступает во многих чертах всеобщего душевного достояния арамейского мира. Талмудическое и авестийское фарисейство нетерпимо, оно старается как можно резче обособиться от любой прочей религии. Самое важное для него – это не вера и видения, но строгий ритуал, который должен выучиваться и соблюдаться, так что с его точки зрения непосвященный вовсе не может быть благочестивым, поскольку не знает закон.

Ессеи появляются в Иерусалиме в качестве монашеского ордена вроде неопифагорейцев. У них имеются тайные писания[189]. В широком смысле они являются представителями псевдоморфоза и потому после 70 г. полностью пропадают из иудейства, между тем как именно теперь христианская литература становится чисто греческой – не в последнюю очередь потому, что эллинизированное западное иудейство покинуло уклоняющийся в сторону Востока иудаизм и постепенно растворилось в христианстве.

Однако также и апокалиптика – форма выражения человечества, не знающего городов и им враждебного, – очень скоро приходит к своему завершению внутри синагоги, еще раз пережив удивительный расцвет под впечатлением катастрофы[190]. Когда вполне определилось, что учение Иисуса переросло не в реформу иудаизма, но в новую религию, и ок. 100 г. были введены ежедневные формулы проклятия иудеохристиан, апокалиптика осталась при юной религии – на весь тот непродолжительный срок, что остался ей существовать.

6

Образ Иисуса – вот то несопоставимое, чем юное христианство возвышается над всеми религиями того изобильного раннего времени. Во всех великих творениях тех лет нет ничего, что можно было бы поставить с ним рядом. Всякому, кто читал тогда историю его страданий и слышал, как она происходила незадолго до того, – последний приход в Иерусалим, последняя жуткая вечеря, минута отчаяния в Гефсиманском саду и смерть на кресте, – плоскими и пустыми должны были представляться все легенды и священные приключения Митры, Аттиса и Осириса.