Закат Железного города

Треугольного вида пролом, нависший над нашими головами, стал серьёзным препятствием. Обломки потолка полностью перекрыли центральную улицу, вынуждая нас обдумывать сразу два варианта. Пустится в обход? Или рвануть напрямки по поверхности?

За прошедшие месяцы что-то случилось с флорой и фауной нашего мира. Мы уже встречали уродливых пауков и странную плесень, а теперь моему взгляду предстали растения. Белоснежные листья на фоне окружающей нас грязи казались каким-то откровением. Заросли этого чуда спускались с краёв разлома почти до самой земли.

Возможно, виной этим мутациям был импульс или изгаженная войной земля. Но гадать было не с руки.

Красиво.

С Волком было сложно не согласиться, но когда он протянул руку к листьям, я его по ней — ударил:

— Совсем сбрендил? Забыл, как Голливуд в лазарете после рейда валялся, наступив в какую-то срань? А ведь наступил он в неё ни хрена не голой ногой и обувь его не спасла.

Снайпер кивнул:

Ты прав брат, извини. За красивой внешностью тоже может скрываться яд.

Отпустив Сокол на ремень, я достал нож и открепил от пояса контейнер.

— Возьмём образец для научного отдела. Пусть изучают.

К удивительно чистым и белоснежным листьям я тоже не стал прикасаться. Открыл банку контейнера, провёл ножом с активированной плазменной дугой срезая лист и когда тот упал внутрь — защёлкнул крышку.

— Наверх или в боковые?

Волк, стоящий рядом на одном колене и осматривающий подходы в контурный прицел, ответил сразу:

Наверху опасно, нас может накрыть импульс.

Я взглянул на тёмное небо, сквозь которое просачивался скупой свет огороженного свинцовыми тучами солнца. Но даже такое небо, оставалось небом. Меня тянуло наверх и было бы глупо это отрицать. Мы не были рождены для того, чтобы жить под землёй.

— Чаще чем раз в месяц вроде как не бьёт. Я бы рискнул. Хочется посмотреть на город.

Волк поднялся и достал свёрнутый трос:

Я не против брат.

На поверхность выбирались по отработанной схеме. Первым на верхотуру полез Борз. Цепляясь за трещины и вывернутые бетонные блоки, чеченец взбирался налегке. Лишь перекинутое наискось через тело кольцо свёрнутого троса и тесак с пистолетом на поясе, выступали в роли дополнительного отягощения.

Я же — остался внизу. Контролировать подступы и сторожить вещи.

Через пятнадцать минут из пролома упал конец троса, а в интерфейс пришло сообщение:

Наверху чисто.

Закрепив наше имущество, я повторил путь напарника, с тем лишь исключением, что в отличии от Борза, был подстрахован парамагнитным креплением.

На поверхности было ветрено.

В первые мгновения мои глаза болели и слезились. Несмотря на затянутое тучами небо, световой фон здесь был гораздо ярче чем тот, к которому привыкли мои глаза.

Ещё десяток минут ушёл на то, чтобы вытянуть трос и достать вещи.

То, что являлось для нас проломом в потолке тоннеля и прилегающих к нему промежуточных ярусах, оказалось последствиями удара ракетным оружием. Хвостовик несущей смерть конструкции, искорёженным обломком застрял на шестом этаже соседнего здания.

— Маршрут скорректирован. Можно начинать движение.

Свернув интерфейс, я последовал за Борзом, который уже устремился к краю насыпи. Пробираться тут было непросто. Вездесущая арматура норовила уцепится за экипировку, а проклятые обломки укатывались прямо из-под наших ног в бездонный провал.

Повторить их путь, означало разбиться насмерть.

Чем выше мы поднимались, тем сильнее менялись показатели детектора химического анализа. Воздух на поверхности был отравлен гораздо сильнее чем в тоннелях. Усилившийся ветер разносил по городу бетонную пыль, пропитанную химикатами из тысяч гниющих химических двигателей.

В таких условиях, дыхание без маски было смерти подобно. Причём смерти не мгновенной, а болезненной и многодневной. Воздух нёс в себе отраву, и несмотря на то, что её концентрации не хватало чтобы убить человека сразу, дыхание подобной смесью непременно послужило бы провокацией для целого ряда болезней и привело к упадку всего организма.

Изменённых не видно. И следов тоже.

— Ветер и дожди заметают следы. А твари дремлют в темноте. Ты же знаешь сколько их в низинном городе.

Борз со мной согласился:

Готов побиться об заклад, что на поверхности, в тёмных щелях и руинах, этих отродий не меньше. Спят как в том торговом центре.

Перебравшись за насыпь, мы встали на направление, лавируя между высокими кучами обломков и откровенно непроходимыми участками.

Рисунок типичных для Приморьева разрушений, чётко прослеживался в окружающем нас ландшафте. Горы обломков были выше и больше под зданиями, а склоны этих нерукотворных холмов сходились по центру улицы, формируя зигзагообразный овраг.

По нему-то мы и двигались.