Закатная встреча

Крупицын в волнении перечитал текст. Какая нелепость! Влияние Брунста! Влияние Антропова и древнерусской парсуны еще куда ни шло! Но Брунста с его живой, легкой, артистичной кистью! Но одновременно Крупицын пытался что-то вспомнить про какой-то портрет на чердаке скопинского музея. Работы Брунста. Или он перепутал, и речь шла о портретах Брунста, спрятанных где-то в Рязани? И все же Скопин прочно сидел в голове. Он снова, уже более внимательно, рассмотрел экспозицию. Какая-то она была несуразная и асимметричная. Начиналась с акварели, затем шли два портрета маслом, а дальше было свободное пространство стены. Так не вешают в провинции!

Тут Крупицын и в самом деле обнаружил светлое пятно квадратной формы невдалеке от портрета Перегудова-сына, словно со стены недавно что-то сняли, и она еще хранила отпечаток снятого экспоната. Так и есть! Вероятно, тут тоже висела акварель, симметрично замыкающая экспозиционный ряд.

Наверх, кряхтя, поднялась билетерша, судя по всему, бывшая по совместительству смотрительницей. Крупицын кинулся к ней.

— Простите, тут ведь что-то висело? Акварель? Портрет?

Зевающая билетерша так и застыла с раскрытым ртом.

— Откуда вам известно?

Крупицын рассмеялся.

— Понимаю в этом деле. Сам художник.

Билетерша взглянула с интересом. Художников в городке, видимо, не водилось.

— Был тут портрет, был! Но сейчас он подлежит реставрации. Директорша велела снять.

Потом, оглянувшись, зашептала, тараща глаза от сознания собственной смелости:

— Продать она его хочет. Говорит, художественной ценности в нем нет, документов на этот портрет никаких не имеется, как попал в музей, неизвестно. А один местный воротила недавно случайно заглянул в музей и пожелал его купить. Мы крышу починим. У нас по весне ужасно течет.

— А где портрет? Не могли бы показать?

У Крупицына аж руки похолодели от волнения.

— К чему вам? Документов нет… Неизвестно, как тут оказался. Ценности не представляет…

Крупицын вложил не слишком большую денежную купюру ей в руку.

— Да что вы? Да зачем? Чего на него смотреть? По бумаге шаляй-валяй. Вот и вышел человечек.

Между тем купюра исчезла в кармане билетерши, и она повела Крупицына куда-то еще выше по лестнице.

На чердак?!

Эта простая мысль Крупицына почему-то ошеломила. Лестница уперлась в железную дверь, и билетерша, подойдя к ней вплотную, достала из того же кармана, где исчезла купюра, ключ и повернула в замке.

У Крупицына точно так же перевернулось сердце. Вслед за билетершей он вошел в небольшую, уставленную вещами комнату с круглым окошком наверху. У стены он углядел изящный столик с чем-то прикрытым газетой. В странной уверенности он рванулся к столику, откинул газету и ахнул. Брунст! Несомненный Брунст! И из самых блистательных! Эти зыбкие линии и пятна акварели, безошибочно очерчивающие форму! Эти мерцающие, мягкие, нежнейшие полутона!

Билетерша в который раз впала в остолбенение от его догадливости. А это было вдохновение, его несло, как никогда в жизни, каким-то дружественным, сочувствующим ему ветром.

И, глядя на смешную, живую, прелестную девушку-черноглазку на акварели, он тотчас вспомнил солнечный день на прибалтийском пляже, будку с мороженым и застенчивую девочку, которую ему захотелось написать, но она отказалась. Это воспоминание хранилось под такими завалами, что нужно было нечто из ряда вон выходящее, чтобы оно встало перед глазами, как живое и никуда не ушедшее, мучительное и желанное, пламенное и горестное.

И годы, проведенные в Германии, где пришлось отказаться от живописи и заняться коммерцией, связанной с покупкой и продажей картин, показались такими постылыми, ненужными, чужими! Может быть, это все произошло из-за того, что он на прибалтийском пляже чрезмерно поспешил? Уехал? Отказался от мысли написать ее портрет?

— Можно поговорить с директором?

Крупицын понял, что акварель нужно вызволять, и срочно.

Билетерша совсем растерялась.

— Вы только меня не выдавайте, ладно?

Вероятно, она имела в виду ту мелкую денежку, которую он ей дал.

Но самое поразительное, что акварель гениального Брунста Крупицын приобрел за сумму не многим большую. Директорша в искусстве не смыслила ни аза и была рада, что нашелся чудак, готовый купить эту акварельку, «не представляющую художественной ценности». Судя по всему, местный воротила посулил за нее меньшую сумму, а купить хотел, потому что «приглянулась девчонка». Народ в городке был жуликоватый, но добросердечный. Лишнего не брал и не просил. На ремонт крыши этих денег должно было хватить.

Крупицын продолжил свое путешествие. В Рязани он, разумеется, никаких новых «Брунстов» не нашел. Но его все равно переполняла радость, точно найденная акварель должна была перевернуть его жизнь.