Закатная звезда Мирквуда (СИ)

Тяжёлая тишина опустилась на залу. Она сдавливала виски и не давала вздохнуть полной грудью. В ней чувствовался отзвук королевской силы, стремящейся разрушительной волной вырваться наружу. Трандуил допускал возможность того, что испуганная, запутавшаяся в том, где верх, а где низ, она попытается сбежать. Он понимал смятение, завладевшее ею после произошедшего между ними. Но всё это время он надеялся, что эллет возьмёт себя в руки, осмелится признать в самой себе чувства, от которых так легко не избавиться. Горько было осознавать, что он ошибся.

— Вам так быстро надоело у нас?

Его обманчиво-мягкий голос был холоден, как никогда. Пропитанный ядом, он, казалось, проникал под кожу, причиняя почти физическую боль. Разочарование и презрение — вот что должно было скрываться за подобным тоном, но вместо них за едкими словами Владыка прятал собственное бессилие.

— Я… — собираясь не то оправдаться, не то объяснить причину желания уехать, заговорила Андунээль, но оказалась тут же перебита Леголасом.

— Отец, позволь, — прекрасно понимая, что в таком состоянии тот может сделать что-то, о чём после будет жалеть, он бесстрашно поймал тяжёлый взгляд потемневших глаз и неожиданно решил не говорить всей правды. Отцу давно следовало научиться слушать близких, а не отталкивать их, придумывать себе кошмары и запираться с ними один на один. — Брениль Андунээль в путь зовёт обещание. Данное в недобрый час, оно не терпит отлагательств.

— Что же такого вы пообещали? — любопытство в Легандире явно было сильнее чувства самосохранения. В пронзительно-синих глазах царило подозрение. — А главное кому?

Андунээль не удалось удержать тяжёлого вздоха, вырвавшегося из груди. Простое желание до срока сохранить в тайне причину отъезда из Мирквуда претворить в жизнь оказалось сложнее, чем она думала. Но как же наивно было полагать, что вырваться из дворца получится без осложнений. И если объяснять что-либо Легандиру и Орелиону она не считала нужным, то поговорить с Трандуилом стало необходимым.

Смятенно взглянув на него, она неожиданно получила своеобразную поддержку, на которую не смела и надеяться.

— Полагаю, нас это не касается, иначе мы бы знали, — колкими льдинками разлетелись в стороны ехидные слова короля.

Желание унять его боль набатом билось в висках. Так легко было убаюкать её, заставить затихнуть. Но поддайся она этой слабости, и желанная свобода останется недостижимой. Поэтому, приподняв подбородок, она чётко обозначила важный для себя вопрос:

— Теперь, когда у вас есть противоядие, вы позволите мне уехать?

— Оставьте нас с Леди Андунээль, — жестко прозвучал не терпящий возражений приказ.

Орелион и Легандир почти синхронно поднялись со своих мест и, кивком попрощавшись, поспешили уйти. Леголас чуть помедлил. Посмотрев сначала на эллет, потом на отца, он, ни к кому конкретно не обращаясь, пожелал доброго вечера и ясной ночи, после чего удалился.

Дождавшись когда все уйдут, Трандуил резко поднялся и стремительно подошел к ней. Непонимание сквозило в его нервных движениях и искажало черты лица, злостью и обидой прорываясь на свет.

— Неужели ты думаешь, что Леди Галадриэль послала тебя сюда только ради того, чтобы ты помогла нам с противоядием? Неужели ты так мало можешь дать нам?

Не сдержавшись, он поморщился от боли, сверху вниз взирая на неё. В эти мгновения его разъедало осознание собственной ненужности. Какой толк был в короне на голове, если единственно важная женщина готова была уехать, куда глаза глядят, только чтобы больше не оказаться с ним наедине?

— Нет, конечно же, нет! — удивлённая таким предположением, она вскинула голову, смело глядя на него. — Я чувствую, что здесь я нужна, что придёт время, и я смогу предотвратить что-то ужасное, что-то тёмное. Всю мою жизнь мой путь вёл меня сюда, но сейчас я хочу уехать. Мне это важно.

Неотрывно глядя в зелёные глаза, он взял хрупкие руки в свои и чуть сжал их.

— Melamin^1, ты снова убегаешь от меня, — склонившись к прохладным пальцам, он коснулся их губами. — Я не хочу быть оставленным вновь. Отчего ты так жестока ко мне? — подняв её расслабленную руку, он прижался щекой к ладони, выпрашивая ласку. — Да, я не сдержал своей страсти, но не говори, что не испытывала и толики её в ответ.

Раз за разом он спрашивал у себя, неужели для неё это ничего не значило? Неужели только он чувствовал, как раскаленная игла в сердце достигает самой его середины, превращая каждый миг в агонию? Равнодушное спокойствие, совсем такое же, каким когда-то он насытился по горло от матери Леголаса, виделось во взгляде Андунээль. Не в силах выносить этого, Трандуил отшатнулся от неё.

— Ты не вернёшься, — глухо прошептал он. — Стоит только пустить тебя за порог, и ты уже не вернёшься.

— Разве я это говорила? — она вскинула в вопросе бровь, что подействовало на него, словно пощечина.

— Мне не нужно слов, чтобы понять, — горькая усмешка искривила губы.