Закатная звезда Мирквуда (СИ)

Несколько часов спустя, гуляя по лесу вместе с Леголасом, Андунээль наслаждалась запахами свежести и хвои, прихваченной морозом и припорошенной снегом. Уходя вглубь зимнего леса, удаляясь всё дальше от дворца, она чувствовала себя как никогда полной сил. Казалось, их хватит на исцеление всего Мирквуда. Хотя, конечно, это было не так. Ни Владыка, ни она не могли справиться с поганью, сантиметр за сантиметром крадущей у них величавый лес, превращающий его в непролазную пущу, в которой властвуют темнота и духота, а к земле не пробивается солнечный свет. Но однажды Средиземье вздохнёт свободно. Однажды, они окажутся сильнее всего этого. А пока что будут просто жить, стараясь не множить печали и запоминая каждый светлый день.

— Нам не стоит так далеко уходить в лес, — настиг её голос Леголаса, когда она уже хотела было перебраться на другой берег полу замёрзшего ручья.

— Почему нет? — удивлённо вскинув бровь, оглянулась она не него через плечо. — Я соскучилась по этим деревьям, — улыбаясь, ласково провела рукой по коре и, ощутив под ладонью слабую пульсацию тепла, как ответ, прильнула щекой к стволу, — по птицам, по тому, как сквозь ветви пробивается свет. Мирквуд завладел моим сердцем, его тихий голос, в котором переплетаются скрип деревьев, шум крон, шелест листвы и самые разнообразные звуки зверья и птиц, созвучен тихой песне моей души. — После того, как она сделала глубокий вздох, признание сорвалось с губ само собой: — я так рада вернуться сюда.

— Ты была права, не сказав о том, куда собираешься, когда оставила меня одного у границ королевства, иначе отец бы не выдержал этого. — Поймав хмурый взгляд, в котором мелькнуло непонимание, он пояснил: — знать, что и тебя позвало море.

Затаённая боль в его словах и горькая складка у рта, побудили Андунээль шагнуть к нему и, протянув руку, нежно коснуться ладонью щеки. Впервые за всё время позволяя себе в полной мере проявить трепетность чувств, испытываемых к аранэну, она поглаживала бархатистую кожу кончиками пальцев, а потом подалась ещё ближе и легко коснулась губами лба.

— Я никогда не оставлю ни его, ни тебя, — тихое обещание теплом коснулось его души.

А в следующий миг, Леголас порывисто обнял Андунээль.

— Nana… — едва слышное слово заставило эллет вздрогнуть.

Легко высвобождаясь из объятий принца, она улыбнулась и с разбега ловко перепрыгнула на другой берег. Чтобы почти сразу же вновь услышать:

— И всё же, нам не стоит уходить ещё дальше.

Она чувствовала, что аранэн что-то скрывает, понимала, что должен быть повод для того, чтобы он останавливал её. Но, несмотря на это, упорно продолжала идти вперёд.

— Назови причину, — предложила она на ходу, давая понять, что не остановится, пока он всё не объяснит.

Оставшийся на другом берегу, Леголас напряжённо смотрел в спину эллет. Совсем скоро им обоим предстояло торжество в королевском саду, о котором он мало что мог ей рассказать, дабы не испортить сюрприза, подготавливаемого отцом. И что он мог сделать, чтобы остановить её, с удовольствием заменившую бы прогулкой по лесу необходимость приветствовать подданных Владыки? Никто не учил его искусству лукавства и недомолвок, но, к счастью, он имел гибкий ум, благодаря которому не раз избегал нежелательных ситуаций и разговоров.

Вот и сейчас, Леголас ограничился полуправдой, привлекая Андунээль яркими образами.

— Вечером будет праздник, — на выдохе признался он. — В саду поставят длинные столы и скамьи, украсят их ароматными засушенными травами и соцветиями, лентами и свечами, а по деревьям развесят свечные фонарики и гирлянды из цветов. — Заметив, как она замедлила шаг, он лукаво прищурил зелёные глаза. — Будет весело и красиво. Ты ведь почти не видела наших праздников.

Андунээль не могла припомнить ни одного праздника, который выпадал бы на эти дни, но она говорила себе, что вполне могла просто не знать о памятной дате для мирквудцев. Поэтому, кивнув юноше, развернулась и направилась обратно, не сдержав весёлой улыбки, расцветшей на губах.

— Похоже, нам потребуется время, чтобы после столь интенсивной тренировки привести себя в порядок.

— Похоже на то, — согласился Леголас.

О том, что в отсутствие Андунээль служанка принесёт в её покои подготовленные Владыкой одежды, он умолчал. Поэтому, обнаружив на кровати великолепное платье из струящейся серебристой ткани, отороченную белоснежным мехом мантию и мягкие светло-серые сапожки, она опешила. Но, когда подошло время собираться на праздник, ни секунды не колеблясь, облачилась в предложенное.

Тонкие пальцы неспешно перебирали пряди волос, в раскосых изумрудных глазах застыла задумчивость, а уголки чуть пухлых губ слегка изогнулись в улыбке, когда Андунээль смотрела на отражение в зеркале и с трудом узнавала саму себя. Черты лица были всё теми же, но облик неуловимо изменился. Извечные горечь и тоска, тщательно скрываемые за спокойствием, граничащим с безразличием, истаяли, подобно теням на рассвете. Вместо них в каждом вздохе эллет отныне сквозили любовь и нежность. И как бы она ни пыталась их скрыть, всё равно не смогла бы сделать этого.