Закатная звезда Мирквуда (СИ)

Что проще не будет Трандуил понял, как только гостья, миновав массивные колонны, прошла по узкому мосту над бегущим внизу ручьем и поднялась по ступеням на небольшую площадку перед троном. Едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться от досады, он пристально изучал черты эллет. Если бы не яркие изумрудные глаза, он мог бы принять её за нандор. Вот только в глазах Лесных Эльфов никогда не было и сотой доли того огня, что тлел в чужачке.

Ни её почтение, ни принятый среди близких друг другу синдар жест доверия не прибавили Трандуилу дружелюбия. Ему противно было даже притворяться таковым. Но долг велел учтиво кивнуть, принимая эллет под своё покровительство, тем самым лишая себя возможности вышвырнуть её из Мирквуда сейчас же.

Чего она хотела добиться этим жестом? Не поступил ли он ровно так, как она рассчитывала?

— Mae govannen, — пристально глядя сверху вниз на эльфийку, приветствовал король. Вот только всё в нем говорило о вынужденности этих слов. Тем не менее, он вежливо продолжил: — mani naa essa en lle?

____________________________________________________________

^1Мужчина эльф

^2Сын

^3Король

Неньяр — Третье племя эльфов, которое возглавлял Праотец Энель

Мой друг

Друг

Прости меня

Увидимся позже

Мглистые горы

Глава 4

Почтение, спокойствие и понимание — вот и всё, что она позволить себе, стоя в одиночестве перед Владыкой. Вот и всё, что должна была чувствовать эллет, прожив больше шести с половиной тысяч лет. Сколько раз ей приходилось прикрываться почтением, когда хотелось развернуться и уйти или не держать в себе негодования, а выплеснуть вместе с колкими, едкими словами? Сколько раз она изображала безмятежное спокойствие, когда внутри всё рвалось на куски, когда хотелось кричать от боли и плакать от бессилия? Но всё это было ничем по сравнению с пониманием, горькими черными волнами смыкающимся над головой, увлекающим всё глубже на дно. Она тонула в нём. Каждый раз без толики надежды вынырнуть и глотнуть воздуха.

Впервые это случилось, когда будучи юной эллет, она спешила в кузню отца в Менегроте, во время Битвы в Тысяче Пещер. Со всех ног она бежала по длинной лестнице над глубоким, кажущимся бездонным, провалом. Тогда, с трудом умудряясь отражать атаки наугрим^1 парными клинками, незадолго до этого подаренными отцом, она впервые испытала на себе тяжесть понимания. Осознала, что отцу и молодому жениху возможно уже ничто не поможет. Однако всё равно упорно продолжала спуск, рискуя не только умереть, но и отказаться оскверненной отвратительными коротышками-предателями. Вот только когда она с огромным трудом пробилась к кузнице, взбежала по ступеням, не обращая внимания на трупы наугрим на них, и ворвалась внутрь, там уже не было никого, кому бы можно было помочь. Всё её целительство было бессильно против смерти. Даже отдай она всю до последней капли силу, спасти того, чья феа^2 уже безумно далеко от хроа^3, это не помогло бы. В золотых волосах Индаминиона — лучшего кузнеца Дориата, ученика самого Феанора и её отца, пламя горна отражалось даже после смерти. Изломанной куклой, истекший кровью от множества ран, он лежал на массивных плитах пола, окруженный убитыми им одиннадцатью гномами. В мертвых пальцах была зажата рукоять меча. С мечом она и похоронила отца в семейном склепе.

Но adar хотя бы погиб, как воин. Ландору же не досталось от Валар и этой предсмертной милости. Поначалу, сраженная смертью отца, Андунээль не видела ничего вокруг себя. И только потом, когда слезы, текущие по щекам иссякли, она обвела взглядом кузню и заметила в бочке с водой отрубленную голову своего даэра. Его изувеченное тело нашли через несколько дней на дне одного из провалов. В нём не осталось ни единой целой кости. Наугрим в тот раз не знали меры в жестокости.

После были ещё сотни подобных случаев неотвратимого понимания. Они смешивались между собой в тугие клубки и обрастали другими. Такими, как тот, когда Леди Галадриэль твердила о наступлении мира, утешая свой народ. Она лгала им, утаивая истину о бессмертии Саурона. И всё же Андунээль последовала за ней, когда Пресветлая Госпожа стала Владычицей Лотлориэна.

Теперь же эллет без тени страха смотрела в льдистые глаза Трандуила и понимала всё, что творилось у него на душе. Переживший множество войн, испытавший на себе предательство нолдор, потерявший свой истинный дом, отца и свою любовь, он не желал терпеть её присутствия. Но всё же был обязан делать это. Нежеланная гостья в чужом доме, она навсегда останется таковой. Вряд ли существовало хоть что-то, что могло бы прогнать враждебность по отношению к ней, засевшую глубоко в сердце Владыки. Она не осуждала его за это. У всех были причины для поступков, для ненависти и для привязанности. Кто она такая, чтобы судить других, имея свои?