Закатное Небо (СИ)

Тсунаёши неожиданно для себя поняла, что не хочет их видеть. То есть, конечно, очень любит и всё такое, но сейчас не хочет видеть… или попадаться им на глаза. Странное такое чувство — неприязнь вроде бы к самой себе, а касается почему-то других. Такое тяжёлое…

Девушка тихо переоделась у себя и снова ушла. И снова — умирать.

Итальянцы разбежались. Суши остались недоеденными. Какой прекрасный аргумент, чтобы утащить ругающегося и сопротивляющегося киллера обратно в суши-бар!

Понятно, что Хаято доедать суши не хотел. Он вообще хотел убить Ямамото-младшего и свалить побыстрее от Ямамото-старшего.

Конечно, на первое он точно был неспособен. Но уже продумал четыре способа исполнения своего второго желания и активно искал ещё. Ну, и пытался выдернуть свою руку из здоровой лапищи Ямамото-старшего, потому что без этого не мог получиться ни один вариант.

Но как только он увидел маленькую тоненькую фигурку, выходящую из-за угла, вырываться он перестал. Совсем. Даже, ко всеобщему удивлению немного оробев, попытался спрятаться за Ямамото Тсуёши. Но тот, конечно, не дал. Сам его отпустил и легонько подтолкнул, задавая направление. Впрочем, Такеши уже тащил Хаято в сторону Тсунаёши.

— Йо, Тсуна! — радостно завопил Такеши. — Ты же в курсе, что ты наше Небо?

Тсунаёши честно споткнулась. Упала.

Поняла, что ненавидит всех своих хранителей. За то, что они существуют. За то, что они знают о её существовании. За то, что они согласны с их общей участью. За то, что они любят её, несмотря ни на что. За то, что она этого не заслуживает. За то, что они этого не понимают. За то, что вот этот конкретный сейчас бежит её поднимать, держит бережно, будто хрустальную, отряхивает ей руки, вытирает влажной салфеткой…

Как же она всё-таки ненавидела своих хранителей.

— В курсе. — обречённо ответила девушка. — Мукуро…

Иллюзорное торнадо соткалось из облаков, закрутилось, опустилось и мгновенно рассеялось, явив миру улыбающегося до ушей парня. К счастью, простые прохожие иллюзии не видели, ибо впечатлилась даже Тсунаёши.

— Их тоже со всеми познакомить?

— Ага…

Все трое поочерёдно исчезли в портале.

И вот что же теперь делать… Такеши и Хаято было безумно жалко. Они же только обрели своё Небо, они верят в мечту и красивую легенду и не понимают, что ничего хорошего в этом нет. И они этого теперь никогда в жизни не поймут…

У Тсуны даже мелькнула мысль ещё пару месяцев пожить, чтобы дать им понять. Хаято ведь очень неуравновешенный, вспыльчивый и, кстати, умный, и вскоре он, наверное, сам начнёт с ней ругаться и уж точно перестанет смотреть на неё так, как смотрит сейчас. А Такеши хоть и тихий, и смирный, и весёлый, но внутри он очень чётко всё видит, понимает и обдумывает. Он осознает её бесполезность ещё быстрее, чем Хаято…

Но нет. Не надо портить жизнь лишним людям. Когда-нибудь они всё равно простят её за этот поступок.

Тсуна прошлась по городу, в последний раз его осматривая. Какой же он всё-таки красивый… И как она раньше этого не замечала? Но уже было поздно.

Девушка вышла за город, вошла в лес. И там взлетела.

Зачем ходить по Намимори, если там в любой момент может встретиться Реборн? Топиться, вешаться, прыгать, стреляться, резаться… У этого киллера ведь потрясающая способность оказываться не в том месте не в то время. А тут, в лесу он вряд ли появится, да и найдут её нескоро.

Девушка взлетела чуть выше крон деревьев, закрыла глаза и перестала выпускать пламя.

Ведь это так просто. И совсем не страшно…

Удар. Вопль. Нецензурный. Итальянский. Японский. Тишина.

Тсунаёши полежала, прислушиваясь к стуку чужого сердца, теплу и размеренному дыханию. Выругалась ещё раз, только про себя. Гадать о личности неудачно (это как посмотреть) поймавшего не приходилось. Открыла глаза.

— Что вы здесь делаете?!

Девушка попыталась слезть с чужого тела, но её нога запоздало отозвалась болью, и она только зашипела сквозь плотно сжатые зубы.

Реборн тоже не спешил из-под неё вылезать.

— Лежу.

Тсунаёши захотелось взвыть. Просто выплеснуть в никуда всю свою боль и ненависть непонятно к кому… Но, разумеется, этого она не сделала. Но слёз удержать не смогла.

Как же она ненавидела такие моменты…

— Я хотел отдохнуть и подумать в тишине и покое. Заметил вас, проследил и… поймал.

Она не ответила. Он забеспокоился и приподнял её, чтобы усадить.

— Вы плачете? — Тсуна попыталась спрятать лицо, но получилось плохо. — Вам больно? Вы сломали ногу? — и как он заметил? — Сейчас…

Он осторожно снял с девушки туфельку, выпустил пламя…

— Р-реборн…

— Зовите меня Артуром. И на «ты», если можно.

— З-зачем… Почему?..

— А вы как думаете?

Она промолчала, пытаясь справиться со слезами.

— Вы знаете, кажется, я вас люблю.

— П-правда?.. — почему-то девушке захотелось потерять сознание. Желание усилилось, когда, почувствовав, как её пальцев ноги касается что-то горячее, она подняла голову и увидела Артура, покрывающего поцелуями её ноги.

Оторвавшись от своего занятия, он ответил:

— Правда. Может, хоть ради этого вы ещё немножечко поживёте?

— Пока вы меня не разлюбите. — Совсем тихо пообещала Тсунаёши.