Закатный ураган

Гырр послушно сжал дубовый брус в ладонь толщиной.

– Подними.

Тугие мускулы человека напряглись, ошейник врезался в побагровевшую шею… Повозка медленно приподнялась.

– Толкай, Бюэхан.

Шаг. Другой. Третий.

Затаив дыхание, сиды Мак Тьорлы и Мак Гегры наблюдали, как салэх перемещает клетку, которую обычно везла пароконная упряжка.

– Во имя Небесной горы, – прошептала Мак Тьорла, когда повозка оказалась на противоположном берегу ручья, там, где дожидалось ярлессу прочее зверье бойцовых ям Светлых Склонов. – Какая силища!

– Довольно, Бюэхан. Отпусти, – скомандовал Лох Ойнах.

Гырр разжал пальцы, позволяя колесам коснуться каменистой земли, и вдруг его внимание привлекло движение на запятках одной из повозок. Он повернул голову и остолбенел. Прямо на него глядели огромные глаза цвета спелого желудя. Не раскосые, как у сидов, а…

Человек, женщина – Гырр разглядел тонкую шею, волну расчесанных на пробор волос, а главное, незаостренные уши – предмет гордости хозяев.

Мгновением позже он понял, что женщина сидит совершенно свободно, без привязи, и одета в длинную рубаху на манер домашних одеяний обитателей горных замков. Чем-то она напомнила Гырру подростков родного племени. Племени, о котором он уже не вспоминал даже во снах.

– Куда, Бюэхан? Стой!

Несмотря на окрики Лох Ойнаха, под дружный хохот сидов Мак Тьорлы, Гырр сделал шаг вперед. Завороженно, будто в тумане. Ему захотелось прикоснуться пальцем к легкому пушку на разрумянившейся щеке, вдохнуть аромат волос, наверняка вымытых и вычесанных от вшей заботливой хозяйкой или ее слугами.

Позади ржал соловый, через силу переступая боком. Стальная цепь, натянутая человеком, волокла его вперед, а трензель стремящегося остановить их сида разрывал рот.

– Стой, Бюэхан!

Гырр протянул раскрытую ладонь. Женщина испуганно отшатнулась, сжалась в комок, готовая к прыжку.

– Эй, феанн, прикажи убрать свое чудовище от моей зверюшки, – процедила сквозь сжатые зубы Мак Тьорла, поднимая самострел, – или я прикончу его!

– Бюэхан! – удар хлыста Лох Ойнаха ожег плечо. И еще один. – Ко мне!

Под взглядом медленно развернувшегося человека сиды попятились. Мак Гегра потянулся к рукояти меча, а ярлесса поднесла приклад к плечу.

С неохотой, опустив голову, Гырр вернулся и занял место у левого стремени Лох Ойнаха.

– Опусти оружие, высокородная феанни, – Мак Гегра сделал вид, что сбивает щелчком пальца несуществующую пыль с эфеса. – Этот зверь слишком дорог мне. Может быть, весен через сорок…

– Благодарю за помощь, – ледяным голосом отозвалась сида. – Нам нужно продолжать путь. Внимательнее следи за своими повозками, феанн.

Она отвернулась, ткнула кобылу шпорами и умчалась в голову колонны.

Взгляд, брошенный Мак Гегрой на Лох Ойнаха с Бюэханом, не сулил обоим ничего доброго.

Впервые за много ночей Гырру не приснилась кикимора.

И вообще ничего не приснилось. Только он опускал веки, ворочаясь на куче свежей сосновой стружки, как перед глазами появлялись волосы цвета клыкановой шкуры, румянец испуга на щеках и полоска зубов, блестящих, как ракушки – любимое лакомство детства. Гырр не думал о предстоящей схватке с кикиморой, хотя Лох Ойнах, стремясь подогреть ярость питомца, издали показывал ее, шевелящуюся в клетке. Ему хотелось быть рядом с женщиной. Видеть ее, дышать одним воздухом, изредка прикасаться, ощущая тепло молодого тела.

Через клетку ворчал клыкан. Топтался с ноги на ногу пещерный медведь Мак Тьорлов – помещение для зверей у хозяев арены было одно на всех.

Гырр подошел к решетке, взялся за граненые прутья. Сталь подалась с жалобным, протестующим поскрипыванием. Когда человек протиснулся сквозь дыру, проснулись стрыгаи, захлопали крыльями сослепу.

Прикорнувший на расстеленном у стены плаще сторож вскочил:

– Что здесь?

Это были последние слова в его жизни.

Осторожно отворив дверь, Гырр выглянул в коридор. Втянул широкими ноздрями воздух. Домашних любимцев не запирают на ночь с бойцами, но на закате ярлесса проведывала пещерного медведя.

На зависть охотничьим псам Гырр встал на след, миновал три коридора, поворот, сторожку со спящим караульным. Убивать сидов оказалось еще проще, чем волчат-переярков. Почему же тогда они владеют людьми, а не наоборот? Наверное, дело в острых полосках железа, палках с наконечниками-жалами, в том, что кони и псы им служат…

Покои Мак Тьорлов не охранялись. Запомнившуюся фигурку боец разглядел на ворохе шкур у прогоревшего камина. Желудевые глаза глянули в упор.

– Гырр, – произнес человек, ударяя себя в грудь.

– Фан’л’ог, – помедлив, ответила женщина. Человеческой речи она либо не помнила, либо не знала никогда.

Мужчина махнул рукой, показывая на окно:

– Бежим. Лес – дом.

Фан’л’ог покачала головой, не понимая.

– Гырр – сильный. Гырр прокормит двоих.

Ответ тот же.

Отчаявшись в уговорах, Гырр напряг плечи и руки. Покрасовался. Потом сделал вид, что вылезает из окна и бежит. Вдохнул полной грудью, показывая свободу, показал на себя, после на Фан’л’ог.

В этот миг хлопнула дверь, в комнате стало тесно от вооруженных сидов и рычащих псов. Гырр сжал кулаки, с вызовом заревел.

Из толпы шагнул Лох Ойнах.