Заказ

Паффи внимательно смотрел на людей. Он не отстранился, когда мужчина нерешительно поднял руку к его морде. Пальцы человека тронули его нос, осторожно почесали бугорок под нижней губой… Конь издал еле слышный звук и легонько потянулся вперёд. Антон невольно улыбнулся. Трогать, гладить большое доверчивое животное оказалось необыкновенно приятно. Он посмотрел Паффи в бездонные переливчатые глаза и подумал о том, что осталось лишь позвонить по телефону. Всего делов: набрать пальцем плещеевский номер и сказать в трубку три слова. Но эти три слова поднимут и пограничников, и местное ФСБ… долетят до шведского консульства, до Генпрокуратуры… Оторопь берёт, как представишь, какие силы придут в движение. А железных прямых доказательств у Антона Григорьевича Панаморева как не было, так и нет, и минимум до четырёх вечера (он взглянул на часы) не будет. А если в московской лаборатории «провернут» кровь кобылы, заботливо присланную Цыбулей… и выяснится, что Сирокко – никакой не Заказ, а всего лишь его родственник по отцу?.. Мало ли какие встречаются совпадения, мало ли кто с кем похож, мало ли кто мог купить замороженную сперму английского жеребца…

«Только смотри не отмочи что-нибудь, как тот раз, – эхом отдался в ушах ларионовский голос. – Снова заступиться за тебя я уже не смогу…»

Рядом с Паффи суетился дядя Коля:

– А я им о чём?.. Как есть чистокровный!.. Не верили, шельмы… Что, мол, ты, деревенский дед, могёшь понимать… Так вы, товарищ следователь, его теперь заберёте? Неужто хозяева отыскались? Мы-то рассудили сперва, он от этих сбежал… ну, у кого усадьбу спалили. Хотя видел я тамошних коней-то… Рыжий мерин и кобыла гнедая. Только не как этот, а много темнее. Почти чёрная…

«Мне бы, дядя, твои заботы», – подумал Панама. Почесал Паффи за ухом и усмехнулся:

– Я бы с его хозяевами и сам был рад познакомиться… Очень у меня вопросов к ним много… – И насторожился: – А вы про каких коней сейчас говорили?

– Да тут у нас одни… Усадьбу отгрохали – как с ВДНХ павильон. Прямо в лесу. Бога-а-атые… Гости на вертолёте к ним прилетали, на водных мотоциклах по озеру шастали… Охранники с автоматами за версту не пускали… А на днях всё равно их спалили. Да не просто пожгли, а ещё и постреляли всех. Во страсти-то!.. Кони бедные от дыма чуть умом не рехнулись… Они-то при чём?

Любаша на всякий случай заново оглядела тщательно ухоженную шерсть Паффи, его гриву и хвост… Нет, на выскочившего из пожара конь ни в коем случае не был похож!

Панама же про себя удивился: «Почему Борис не сказал?.. Может, сам не знал? Надо будет с местным участковым потолковать, да и в отделение заскочить… Вдруг он вправду всё же оттуда…»

Придя к выводу, что звонить куда надо и ставить всех на уши ещё рано, он испытал некоторое облегчение. А вот с ребятами надо бы связаться. Как они там…

Старый конюх стоял рядом с Паффи и трепал его за гриву.

– Да, девонька, вот ведь как бывает… молодые, богатые, вроде живи себе… – Он вздохнул, призадумался и опять похвалил коня: – До чего ж ласковый… Уважает… Товарищ следователь, а может… если хозяева, конечно, не обнаружатся… вы его у нас насовсем оставите? Я его никому в обиду не дам… Честное слово! – Дядя Коля деловито поправил на переносице очки. – И пацан директорский его как родного… гулять с утра выводил… кормит, поит… Вы подумайте. А?

– Посмотрим. Всё может быть, – пожал плечами Антон. – А пока просьба есть. Вы уж присмотрите тут за ним как следует. Чтоб в лучшем виде… в целости и сохранности…

– Да само собой, – дядя Коля вроде даже обиделся. – Уж прокормим… никого небось не объест. Как у Христа за пазухой свой срок доживёт… Верно, гнеденький?

Паффи не возражал. Ипподромные и прочие страсти для него давно отгорели. Ушла даже исступлённая любовь к юной хозяйке, кончившаяся предательством… Здесь был покой. Тихий тёплый денник, в котором он не чувствовал себя одиноким… Заботливый, казавшийся знакомым старик… И серьёзный мальчик, что сегодня утром вывел его на лужайку и примерил на всё ещё крепкую спину латаное-перелатаное седло… Чего больше желать?

Любаша на прощание обняла голову Паффи, прижалась лицом к его храпу… Что понял о девушке мудрый старый конь, осталось навсегда его тайной, но длинный розовый язык вдруг высунулся наружу и прошёлся по её щеке, как благословение всего лошадиного рода.

– Ах ты… Лизотто! – вытираясь платком, засмеялась она. И в свою очередь чмокнула коня в мягкий нос: – Ну, бывай, вежливый ты наш! Как-нибудь ещё загляну…

У Лахтинского КПП, памятного по безоблачной позавчерашней поездке, Аня притормозила:

– Ну-ка, справочки наведём…

Выскочила из машины и бегом поспешила к сержанту, весьма удивлённому её ничем не спровоцированной остановкой. Сергей видел, как гаишник, выслушав Аню, недоумённо передёрнул плечами. Что-то переспросил у своих – и снова развёл руки: ничем, мол, помочь не могу…

Аня вернулась в машину.

– Слушай, – озадаченно проговорила она. – Сержант вот божится, что здесь никакая похожая машина не проходила… Уж он бы на коневоз обязательно внимание обратил. Штуковина-то приметная… И остальные не видели…