«Заказ» на конкурента

Неожиданно Шаранин услышал тихое шуршание, словно кто-то пытался открыть дверь в его квартиру. Он аккуратно, чтобы не шуметь, достал из ящика стола стилет и, бесшумно прокравшись, притаился за дверью. Слушая, как пытаются открыть его дверь, Шаранин перебирал возможные варианты взломщиков. Во-первых, это могут быть обыкновенные грабители, успокаивал он себя. Во-вторых… но в голову настойчиво лезли более страшные варианты.

Семен Семеныч, Семен Семеныч, Семен Семеныч… казалось, стучало его сердце, и холодный ком ужаса подкатывал к горлу.

Семен Семенович — это бывший шеф Шаранина, полковник ФСБ. Это из-за него, из-за Семен Семеныча, его уволили с формулировкой «за служебное несоответствие». Но Семен Семенович его «не забывал», позванивал раз-два в год, говорил ни о чем, но за дежурными фразами о погоде и здоровье всегда чувствовался жутковатый подтекст, лишавший Григория сна и уверенности в завтрашнем дне. Первое время после увольнения Шаранин ждал, что его уберут. Ждал каждую минуту, днем и ночью. Со временем его опасения утратили былую остроту, но каждый раз, когда раздавался нежданный звонок в дверь и даже по телефону, у него в голове всплывало лицо его шефа, чуть надменное, с густыми, сросшимися бровями. Вот и теперь, слушая шум за дверью, Шаранин видел его лицо, его улыбку. Конечно, он понимал, что Семен Семенович лично не придет, что он пошлет кого-то, кого Шаранин не знает и кто не знает его. Для того, другого, — это рядовое задание по ликвидации объекта. Он даже не знает, что Шаранин когда-то был таким же, как он. Григорий вдруг подумал, что тот, другой, стоящий сейчас за дверью, наверное, тоже капитан, ведь у Семена Семеновича в подчинении было много таких, как он. И если бы тот злополучный случай произошел не с ним, а с тем, кто стоит за дверью, то сейчас бы Шаранин охотился на него, а не он на Шаранина. При этих мыслях замок щелкнул раз, щелкнул два, и дверь дрогнула. Шаранин поднял стилет и затаил дыхание.

С освещенной лестничной площадки в темный коридор хлынул свет, отчетливо прорисовывая на полу силуэт. Шаранин, не опуская руки, аккуратно положил стилет на шкаф.

— Эй, — раздался неуверенный женский голос. — Есть кто дома?

Шаранин не отзывался.

— Кто здесь? Это ты?

— Дура, — пробормотал Шаранин и вышел из-за двери.

Женщина вздрогнула и выронила из рук сумочку, из которой по полу рассыпались какие-то вещи. Женщина спешно принялась собирать их. Да, это была Наташа. Среднего роста, средней комплекции. Прямые светлые волосы средней длины. Она вообще была средняя. Эта ее усредненность когда-то привлекла Шаранина, и эта же усредненность теперь раздражала его.

Он закрыл входную дверь, прошел в комнату и уселся в кресло.

Он размышлял не о Наташе конкретно, а о женщинах в целом. Странное дело, когда сидишь и неделями воешь от одиночества, их нет, они просто исчезают, причем все одновременно! А как только собираешься заняться каким-нибудь делом, они все тут как тут, причем опять одновременно. Здесь он подумал о записке с номером телефона вчерашней Леночки, похожей на географичку.

По выражению лица Наташи было понятно, что предстоит разговор, длинный, бессмысленный разговор, который никогда и ни к чему не приведет. Такими разговорами обычно изобилует семейная жизнь, но ему-то, холостяку, за что страдать?

— Послушай, — начала она. — Нам нужно серьезно поговорить.

— Ты беременна? — неожиданно для себя спросил Шаранин.

— С чего ты взял?

— Да или нет?

— Хм, это что, допрос?

— Выясняю степень серьезности разговора.

— У-у, как все официально. А проще нельзя?

— Хочешь проще? — устало спросил он. — Пожалуйста. По-моему, нам давно уже не о чем разговаривать.

— Спасибо.

Лицо Наташи исказилось, подбородок задрожал, и на глазах появились слезы.

Шаранин уже не помнил, из-за чего они поссорились. Последнее время ссоры возникали сами собой на пустом месте. В последний раз Наташа поставила ультиматум: или ты сделаешь так, как я прошу, или я уйду. Шаранин не сделал так, как хотела Наташа. И вот теперь им предстояло долгое разбирательство с доводами типа: «А ты тоже так говоришь», «Я тоже больше не могу», «А что ты сам для этого сделал?», «Если бы ты тогда так не сказал…» или «Что ты вечно вздыхаешь и молчишь?»…

У него в душе рождались чувства, которые не должны рождаться по отношению к женщине вообще, не говоря уж о столь близкой подруге. Желая оградить Наташу от своего раздражения, он вышел в подъезд покурить. Вышел, хлопнув дверью. Наташа восприняла это как очередное хамство. Вот, женщины, на них не угодишь.

Шаранин никогда не курил дома. Эта привычка осталась еще с юности, когда он жил в коммунальной квартире, там все мужчины выходили курить в подъезд. Теперь, имея собственную квартиру, он машинально продолжал эту традицию. Он выкурил сигарету, другую и успокоился.