Заказ на олигарха

– Ну сейчас все нормально у Люды, – напомнил Китайгородцев. – Это сначала трудно было. Она мне рассказывала, как готовилась к московской жизни. Подстриглась, перекрасилась и вообще…

– Я не признала, – сказала женщина.

– Тогда? Год назад?

– Ага. Приехала ко мне, а я – мамочки мои родные! Кто это?

– Это перед Москвой она?

– Да, перед Москвой.

– А зачем? – спросил Китайгородцев с доброжелательной улыбкой.

– А это, говорит, для Москвы. Чтобы не Фекла я какая, а вроде настоящая москвичка.

– Может, требования такие были? Хозяева хотели? Или она не к кому-то конкретному ехала на работу?

– Говорила, есть у ней один адресок.

– Знакомые, что ли?

– Мне откуда знать? Не мое дело.

– А не получилось у нее тогда, она рассказывала.

– Ага, вернулась.

– Она здесь где-то работу нашла.

– У господ работала. Тут богатые есть. Сами московские, а тут у них дача.

– Почему Люда к ним пошла?

И снова женщина сказала:

– Не знаю, не мое это дело.

Или осторожничала в разговоре с незнакомцем, или действительно была не в курсе.

* * *

Время было позднее, и Китайгородцев заночевал на проскуровской даче. Сел за компьютер, чтобы просмотреть наконец переписку Pedro со Swiss’дой.

Pedro:

Настоящих уродов четыре. Или три. Но меньше никак.

Swiss’да:

Четвертый, который то ли урод, то ли не очень – он кто? Или это она?

Pedro:

Один мозгляк. Ему всего год.

Swiss’да:

В год уродом быть невозможно. Не успеешь ничего такого сделать, чтобы считаться уродом. Он тебе кто ваще – родственник?

Pedro:

Типа да.

Swiss’да:

Братик небось?

Pedro:

Типа да.

Swiss’да:

Он не виноват, что родился. Это не его выбор. Это выбор взрослых уродов.

Pedro:

Я уже просек. Из-за них все плохо.

Swiss’да:

Тогда я понимаю. Твой отец вас бросил и живет с другой. Угадала?

Pedro:

Ну.

Swiss’да:

Тогда про двух уродов я поняла. А третий кто?

Pedro:

Мать.

Swiss’да:

Она осталась с тобой, она тебя не бросила, поэтому она не может быть главным злом. Главное зло – это тот, кто бросил. Я тоже живу без отца, потому что он урод. Они все уроды – те, кто нас предал.

* * *

Еще Swiss’да написала, что ей не нравится, когда ее переписку с Pedro читают все, кому не лень, и предложила общаться так, чтобы по-прежнему взаимно сохранять инкогнито, но уже без посторонних. Она пообещала оставить послание для Pedro в месте, координаты которого она расписала очень подробно, но так путано, что посторонний человек ни за что не смог бы догадаться, о каком районе мегаполиса идет речь, а Китайгородцев понял, что это та площадка техосмотра, куда они с Петей ездили недавно, – понял только потому, что Петя взял его с собой.

* * *

Утром Китайгородцев поехал в родильный дом. Тот самый, в котором рожала Люда Потапова. У него была слабая надежда на то, что могли сохраниться какие-нибудь сведения об отце ребенка. Мало ли как там ситуация могла развиваться. При поступлении в роддом со слов будущей мамочки какие-то координаты близких обязательно должны записывать – на случай непредвиденных обстоятельств. Может, и о непутевом муже что-то сохранилось. Это уже потом, когда свидетельство о рождении выправляли, Люда могла не упомянуть об отце ребенка. А в роддоме – почему бы и нет? Так Китайгородцев сам себя уговаривал.

К главврачу Китайгородцев не пошел, справедливо рассудив, что, чем ниже служебное положение собеседника, тем легче с ним общаться, и начал он с акушерки, которую встретил в коридоре, а уж она подсказала ему фамилию врача, к которому следовало обратиться.

Это была женщина, не очень пожилая, худенькая, с глазами добрыми, но лицом усталым, какие бывают у людей, обремененных множеством забот.

В Китайгородцеве она мгновенно распознала приехавшего издалека человека, и у нее, наверное, ни малейших сомнений не было в том, что без серьезной на то причины в дальний путь не отправляются, и на лице ее тотчас отразилась готовность гостю всячески помочь, и еще – та робость, которая часто присуща обитателям провинциальных городков в общении с начальством «из центра», а Китайгородцев ей таким начальством, похоже, и увиделся.

– В прошлом году у вас рожала Потапова Людмила Антоновна, – сказал Китайгородцев. – Мальчик у нее родился. Назвали Виктором.

– Да! – с готовностью подтвердила врач и нервно улыбнулась.

Китайгородцев понял, что эта женщина скажет ему все, что он пожелает. Не придется из нее информацию выдавливать по капле.

– Вы ее помните? – будто бы даже удивился Китайгородцев.

– А как же! Мы всех помним!

Китайгородцев показал ей две фотографии: на одной Люда Потапова была запечатлена в ту пору, когда она еще работала няней в детском саду, а на второй – такая, какой ее знали сейчас в Москве.

– А вот она! – тут же признала свою бывшую подопечную врач и несмело указала на фото «детсадовской» поры.

– А эту девушку вы знаете? – придвинул вторую фотографию Китайгородцев.

Женщина долго всматривалась.

– Нет, – покачала головой. – А кто это?

Значит, в новом обличье Люда Потапова перед врачом не появлялась.

Китайгородцев спрятал фотографии, не ответив на вопрос.

– Вы не помните, кто из родственников к Потаповой приходил? – поинтересовался он.