«Заказ» невыполним

– Я хотел зайти к тебе в гости, чтобы пожелать долгих еще лет жизни, – Джамбулат не обиделся на прямой вопрос, прозвучавший вместо традиционного приглашения в дом. Видимо, эмиры былых дней уже не пользовались уважением, и это, наверное, было естественным явлением, потому что эмиров было много, и большинство из них оставили по себе память не добрую.

– Ну, коли так, пойдем…

Ризван Саадуев, хотя и держался прямо, посох все же взял в руки не зря, потому что ноги слушались его плохо, и передвигался он очень медленно. Но все же пошел впереди, как и полагается старшему по возрасту, более того, старшему в селе, а Джамбулат, спиной чувствуя настороженные взгляды двух женщин, так же тихо двинулся за ним.

Крыльцо со временем покосилось еще больше, и дедушке Ризвану подниматься по нему было опасно. Однако он все же поднялся и остановился на веранде, с которой вела дверь в дом. И веранда тоже показалась кривой, и доски пола «гуляли» под ногами.

– Сколько тебе лет, дедушка Ризван? – спросил Джамбулат.

– Прошлой осенью сто шесть, говорят, исполнилось. Это по паспорту. А паспорт-то давали со слов родителей. В жизни я еще года на три, кажется, старше… Они хотели меня помоложе сделать… Не помню уж, зачем…

Дверь, конечно, не имела ни замка, ни даже задвижки, и вообще едва ли когда-то закрывалась. Старик прошел в дом, потом – сразу в большую кухню, где и принимал Гарсиева семь лет назад. Джамбулат прошел за хозяином следом. Пол в кухонном углу осел еще больше.

– Помнишь, дедушка Ризван, я обещал тебе денег на ремонт пола дать…

– А мне кто только не обещал, – вздохнул старик. – И люди, и власть… И никто не дал…

– Я за свое слово всегда отвечаю. Просто тогда, семь лет назад, меня уже на следующий день ранили и захватили в плен. И семь лет я на «зоне» был…

– Семь лет – это много… А сейчас, стало быть… – старый Саадуев заговорил о том, что его волновало, потому что скрывать у себя беглого боевика, наверное, было по нынешним временам опасно.

– Срок вышел, я на свободе… Вспомнил про обещание, деньги привез…

Джамбулат вытащил из кармана две заранее приготовленные пятитысячные купюры и положил на стол, под тарелку.

– Спасибо тебе, что не забыл своего слова. Издавна в нашем народе слово было ценным. Сейчас не то, сейчас люди испортились, слова роняют и не поднимают. И народ уже не тем стал, что прежде. Меня твое отношение к слову больше денег радует. Спасибо! Значит, не все еще для нас потеряно…

Они некоторое время молчали, потом Джамбулат выложил на стол нехитрое угощение, что припас для старика.

– Что это я сижу… – вдруг засуетился Саадуев. – Водку я не держу, а чаем угостить готов…

– Я спросить хотел… – приступил Джамбулат к основной части разговора.

– Спрашивай…

– Семь лет назад, когда мой джамаат уничтожили, несколько человек наших смогли уйти… Ты ничего, дедушка Ризван, про них не слышал?

Тот посмотрел внимательным взглядом.

– Хочешь новый джамаат собрать?

– Нет. Я свое отвоевал… Сейчас от моей войны толку никакого не будет.

– Тогда зачем они тебе?

– Мой сын… Среди убитых его не было…

Старый Ризван снял в газовой плиты чайник и замер с ним в руках, о чем-то думая.

– Слышал что-то? – спросил, волнуясь, Гарсиев.

– Сейчас и не упомню все… Вроде бы, говорили люди… Спроси у Сосланбека. Мне кажется, он должен помнить… Кажется, он что-то говорил… Не знаю, много времени прошло…

– Сосланбек – это кто? – на всякий случай, чтобы не показывать старую связь и не подставлять самого Сосланбека, переспросил Джамбулат.

– Наш бывший фельдшер. Сейчас фельдшер другой, какой-то молодой парнишка, к которому пойти страшно – что он умеет? – а Сосланбек на пенсии. Спроси его, он скажет точно…

Последние слова уже прозвучали уверенно. Настолько уверенно, что Джамбулат сам почувствовал уверенность: фельдшер Сосланбек что-то знает.

– Он в старом доме живет? У старого фельдшера я был. Он мне спину лечил…

– Где и жил…

– Спасибо. Чаю попьем, я к нему схожу… В дороге пыли наглотался. Во рту что-то сохнет…

– Откуда сейчас пыль? Снег не везде сошел.

Но во рту у Джамбулата в самом деле сохло…

* * *

Валентина Сергеевна быстро дозвонилась Марине, старшей дочери, и категорично потребовала, чтобы та немедленно вернулась домой. Марина, видимо, была в это время не одна, говорила скомкано и короткими фразами, и даже вопросы задавала сдержанные, на которые мать отвечала без подробностей.

– Срочно. Это необходимо… Мы все в опасности… Все узнаешь дома…