Заказанная расправа

— Ого! Вот это вес! Тут не просто деревяшка!

Он перевернул Мефистофеля на рога и заметил — подставка-то съемная! Когда открыл, онемел от восторга. На горсти золотых безделушек лежал бриллиант.

Когда Казанцев внес свою находку в пристройку, Яшка, уже пришедший в сознание, увидев это, взвыл не своим голосом. Хотел рвануться к бомжу, отнять, вырвать у него из рук Мефистофеля. Но… Наручники и веревки, как сама беда, не выпустили из угла. Горелый на время будто потерял рассудок. Он бился головой в угол, кричал и проклинал всех подряд. Напугал фермеров, решивших, что Яшка свихнулся. Когда они увидели бриллиант, то перестали отстаивать своего работника. И, молча подписавшись под протоколом изъятия, заспешили домой.

Оперативники уже волокли Горелого к машине. Тот вырывался и нес что-то несусветное. Пытался сорвать наручники, упирался, никак не хотел идти в машину, отбивался головой и ногами. Его вели, пригнув головой к земле. От Яшкиного ора сторожевые псы в ужасе забились под крыльцо. А внуки фермера с любопытством глазели па все происходящее.

Горелого мешком запихнули в машину. Он буйствовал так, что ехать вместе с ним Рогачеву не захотелось.

— Вломить бы по шее, чтоб заглох козел! — не выдержали оперативники.

— Не трогать! Везите в следственный изолятор. Да смотрите в оба, чтобы эта птаха не упорхнула! Своими головами за него отвечаете, — предупредил следователь.

— А вы как доберетесь в город? — спросили оперативники.

— Пешком! Сейчас вот созвонюсь с начальством. Предупрежу. Все равно в машине нет места. Не брать же мне Горелого на колени. Он мне не только уши оторвет, — отшутился Славик и свернул к пристройке.

Увидев, что «оперативка» уже мчит по дороге, Костин вздохнул:

— Наши уехали? Не стали ждать. Я-то думал… Эх, невезуха!

Рогачев достал телефон, решил доложить начальству о результатах:

— Да, взяли! И бриллиант и Горелого! Его уже везут в изолятор. Все закончилось относительно спокойно. Обыск завершился.

— Да! Все нашли! — повторил он после паузы. И, видимо, отвечая на вопрос начальника, сказал:

— Как — кто? Казанцев! Без него я не вышел бы на Горелого! И не нашел бы бриллиант. Честное слово! Он не просто консультировал. Сам нашел бриллиант. Я не догадался бы там искать! О чердаке и не подумал. Передать ему трубку? Пожалуйста!

Славик сунул Жоре телефон в дрогнувшую ладонь.

Тот взял растерянно, приложил к уху, поздоровался. Голос осин, срывался:

— Да! Ничего особого. Прежний опыт пригодился. Что? Меня? Берешь к себе? Конечно, согласен! Ничего, подходит! Устроит и эта! Хоть завтра! Только себя в порядок приведу. Все ж снова в люди возвращаюсь, если ты меня не разыгрываешь. Ну, спасибо! Даже проанонсируешь? Это очень кстати, — из глаза бомжа выскочила скупая слеза, сорвалась искрой с подбородка. Подвел дрожащий голос. Сколько лет он ждал, когда его позовут…

— А знаешь, Славик, меня на работу берут, в следственный отдел! Теперь все вместе будем! — не скрывал радости Казанцев. — Просили с тобой приехать в управление, получить форму, аванс и квартиру. Начальник еще извинялся, что первое время мне придется пожить в однокомнатной. Чудак! Да для меня сегодня это — царский подарок!

— Жора! Выходит, оставляешь меня одного? — погрустнел участковый.

— Спасибо, Сема!

— За что?

— Если б не ты, не дожил бы до дня сегодняшнего! Ни разу не оттолкнул, не обидел и не унизил. Заставил поверить в себя и в людей заново и вернуться в свой вчерашний — завтрашний день, — срывался голос человека.

— Ты лучше вспомни, за вами обещали прислать машину? Иль как? — не выдержал Костин.

— Свою высылает за нами! С охраной! — улыбнулся Казанцев и пояснил: — Охрана — камешку! А машина для нас. Сказал, что транспорт прибудет достойный моего звания! Не иначе, как «козел», — захохотал громко.

Приехав утром на работу, Рогачев узнал, что оперативники, доставив Горелого в следственный изолятор, не поинтересовались, куда его поместят. Как назло, на тот момент свободных камер не было, и Яшку втолкнули к Бешмету, даже не подозревая, что оба они проходят по одному делу.

Никто не заглянул в дверной глазок камеры. Да и чего опасаться? С полчаса там стояла тишина. На повышенные тона, которые вскоре стали доноситься оттуда, охранник не обратил внимания. Именно так предпочитали общаться меж собой задержанные. Не насторожила отборная брань и крик. Люди, находясь в камере, зачастую теряли самообладание, устраивали истерику. Такое случалось часто, охрана привыкла к этим проявлениям, зная, что и это проходит со временем. Не ругались меж собой и никогда не плакали только бомжи. Остальные трудно свыкались даже с временной утратой воли.

Охранник переговаривался с сослуживцем, когда услышал глухой стук в камере. Но не поторопился подойти. Отмахнулся, посчитав, что кто-то из мужиков свалился во сне со шконки. Но странный звук вскоре повторился. Отчетливо послышались угрозы, мат.

— Разборка идет. Небось, знакомые встретились. На воле кто-то кому-то лапу придавил. Теперь вспомнили. Ничего, к ночи обнюхаются, помирятся. Завтра дружбанами станут!