Заказанная расправа

Рогачев не удивился, что по данным автоинспекции не совпало имя владельца. Зачастую мужчины, знакомясь с путанками не называют настоящее имя. И решив не терять времени, поехал по указанному адресу.

Двери ему открыла молодая заспанная женщина. Лохматая, неопрятная, она неприветливо оглядела Рогачева:

— Что вам надо?

— Хозяин дома? — спросил он бабу.

— Да кто б его потерпел до такого времени? Мотается, вкалывает! Не то что иные, — хмуро ответила она следователю.

— Когда его ожидаете?

— Должен через пару часов быть! — глянула на часы.

— Мне позволено будет подождать его?

— Ждите, — последовало равнодушное приглашение.

— Давно ли вы здесь живете? — решил завязать Рогачев разговор с хозяйкой.

— Тут родились. Где ж нам еще жить, как не в своем доме?

— Давно замужем?

— Шесть лет.

— Дети есть?

— Аж двое сорванцов. А вам это зачем? — удивилась хозяйка, оглядев гостя с опаской.

— Да вот говорят все, что теперь детей рожать страшно. Боятся люди пускать на свет свое подобие. Выходит, не все пугливые?

— А вы себя спросите. Чего по дворам шляться? Посчитайте, какая зарплата, на что ее хватит, сами себе и ответите. Вон мой мужик с утра до ночи вкалывает. Пожрать некогда. Домой заскочит на минуту, покажется, что живой, и снова в машину. Двоих детей нынче поднять нелегко.

— Где же они, ваши дети? — огляделся Рогачев.

— В деревне. У моей матери. Там им хорошо. Чистый воздух, свое молоко. Хозяйство большое — огород и сад вокруг дома. Ничего не надо покупать. Вышел задом, с борозды и с грядки все возьмешь.

— Это верно, в деревне прокормиться легче! — согласился следователь.

— Куда деваться? Теперь все ищут выход с трудностей. Вот мамаша с отцом тоже не с добра в деревню подались. Помучились на копеечную пенсию, а и мы, чем могли помочь родителям? Так-то и насмелились. Тут их болячки одолевали, теперь забыли про них. Помолодели. Еще и нам помогают харчами, — хвалилась баба.

— С мужем, видно, дружно живете.

— А чего не ладить? Не деремся, не гавкаемся. Ни одного плохого слова от него не слышала. Да и попробовал бы! Я повода не даю! Не то, что другие бабы. Не крашусь, не курю, не пью, срамное на себя не надеваю, не заголяюсь, как теперешние, по самый зад. И детей, и дом держу в порядке.

Следователь посмотрел вокруг, в доме и впрямь все блестело, сверкало ухоженностью, и человек, не выдержав, похвалил бабу:

— Такие жены теперь редкость. Вашему мужу просто сказочно повезло…

Хозяйка, услышав комплимент, мигом расцвела, подобрела, разулыбалась. Поставила перед Славиком кружку молока, кусок пирога отрезала:

— Ешьте на здоровье! — предложила радушно.

Рогачев отказывался, ссылаясь на плотный завтрак,

но хозяйка пообещала обидеться за неуваженье. Пришлось уступить.

— Мой мужик, как и другие, всяких баб навиделся и перепробовал прежде, чем со мной остепенился. Я ему все прошлое подрезала.

Рогачев усмехнулся краешками губ. Вспомнил недавний разговор с Ириной Лапшиной, подумал: «Наивная простота. Пока ты дома сидишь, твой благоверный стольких сучек в кустах изомнет».

А женщина продолжала:

— На первых порах и мой трудно отвыкал от холостяцкой жизни. То к друзьям, то в пивнушку завалится. Оттуда уже теплый выходит. Ну да я его сразу в оборот взяла, запрягла так, что дышать стало нечем. Не то что в закусочную, по малой нужде отскочить некогда. Перестала с ним нянчиться, жалеть его. Чем больше трясешься над мужиком, тем скорей его теряешь. Так моя мамка всегда говорила. А она жизнь знает…

— Да уж вашему грех обижаться! А работать приходится много, что поделаешь! Копейка даром никому не дается, — сочувственно вздохнул Славик.

— Во! И хозяин приехал! Легок на помине! — глянула в окно баба. Следователь увидел, как во двор въезжает грязный, запыленный самосвал. Водитель выскочил из машины, закрыл ворота. И, вымыв руки во дворе, разулся на крыльце, вошел в дом.

Славик, увидев его, — онемел от удивления. Какие двадцать пять лет! Водителю, даже при беглом взгляде, было не меньше сорока пяти. Худой, низкорослый, с потными косицами волос, прилипшими ко лбу, он никак не походил на Сашку, описанного Лапшиной.

Рогачев поначалу растерялся. И спросил:

— Скажите, вы давно купили эту машину?

— Месяца еще не езжу. А что?

— У кого приобрели?

— Да у Николая Иванова купил. По дешевке!

— А с чего он ее продал? — поинтересовался следователь.

— Старым сделался. Болеет часто, — сел хозяин к столу. Жена тут же стала кормить его.

— Сколько ж ему лет?

— Иванычу? Уже семьдесят. Лет десять за баранку не садился. А раньше, по молодости, ох и лихачил! После войны стал шоферить. Да простыл. Теперь уж на приколе сидит. Как путевый старик.

— А кто на его машине ездил?

— Да хрен знает. У него родни больше, чем комаров на болоте! И все с деда тянули. Пока было, что взять. Самому никто не помог, когда болячки скрутили. Даже хотели в стардом отдать, а избу продать. Но прав не имели.

Не было завещанья. А Иваныч встал на ноги всем назло. Привел в дом хозяйку. Она, елки-палки, моложе его младшей невестки. И смотрит за мужиком лучше родни. Вот и чужая!

— А сыновья у него имеются?