Заказное влюбийство

Я свернулась, прижимая к груди подушку и вдыхая ее запах. И тут раздался звонок. Звонил телефон, который лежал у меня под подушкой. Я подняла трубку и услышала далекие, знакомые, даже несмотря на помехи, голоса родителей: «С Днем рождения, Дашенька! Поздравляем тебя! Мы тебя любим! Дашенька!» У меня на глазах выступили слезы, а я прошептала: «Спасибо! Как вы там?» – «Доченька, – голос мамы срывался, и я еле различала ее слова. – У нас с папой хорошо… Все по-прежнему… Мы держимся… Дашенька… Доченька… Отзовись, пожалуйста… Мы так по тебе скучаем…» – «Мама! – закричала я в трубку, чувствуя, как сжимается сердце. – Мама! Папа!» – «Возвращайся, Дашенька… – вздохнула мама. – Я прошу тебя… Возвращайся!» – «Я… не могу вернуться… Но вы не переживайте… У меня все хорошо… Пожалуйста! Не рвите себе душу! – плакала я в трубку. – Я уже не вернусь! Никогда…» И связь оборвалась. Телефон отключился. Я вскочила, чтобы поставить его на зарядку и перезвонить,… но телефона в руках не оказалось. Я сидела на кровати, скинув на пол подушку и тяжело дышала. В комнате было уже светло. Это – сон… Сон… Я сползла на коврик, прислонившись спиной к кровати и заплакала. А вдруг… вдруг маме тоже снилось, что она мне звонит? Где бы ты ни был, связь с близкими людьми остается… И для этого не нужен телефон, не нужны мессенджеры и wi-fi… По моим щекам скатились слезы… Сердце – вот единственная связь сквозь времена, сквозь миры, сквозь жизнь и смерть… «С Днем рождения! – пропела Интуиция. – Я тебе еще вчера намекала-намекала!» Это, получается, что почти половина отпущенного мне времени прошла? Какого числа я сюда попала? Допустим эм… … А сегодня у нас тридцать первое? Все правильно.

– С Днем рождения, меня! С Днем рождения, меня! – хрипловато и нескладно пела я, обнимая себя и утирая слезы. – С Днем рожденья, Даша! С Днем рожденья… ме-ня-я-я… Вот и отпраздновали мой юбилей!

Умывшись, вытерев слезы, я посмотрела на себя в зеркальце. По шкале жизнерадостных именинников, я переплюнула Ослика Иа. Спустившись вниз, я упала на стул, сложив на коленях руки и тяжело дыша, потому что делать ничего не хотелось. «Где у нас торт?» – поинтересовалась Интуиция. «Да вот же он! – усмехнулась я, показывая на пустой стол. – Угощайся! На всех хватит!» В голове вертелась строка. Последнее время я стала настоящим поэтом… «Где бы участь ни нашла, сердцем и душой никуда я не ушла, я всегда с тобой. В дверь стучит дурная весть. Помни – это ложь. Я с тобой, я рядом, здесь, если сильно ждешь!» Я старательно выводила мое стихотворение угольком на бумажке. Перечитав свои корявые потуги на творчество, я тяжело вздохнула. Почему-то захотелось бросить писанину в огонь, но… кто-то постучал в дверь!

– Войдите, – вздохнула я, понимая, что гостей сегодня не жду, и стол накрывать мне как-то не хочется.

– Импэра, – прошептала пожилая женщина в платке, заходя в дом. Ее лицо было бледным, губы тряслись, а в глазах стояли слезы. – Я хочу спросить по поводу моего сына… Он вернется с войны? Его не убьют? Скажите мне… Я прошу вас! Скажите правду!

У меня на руке вспыхнула печать. Если я скажу, что вернется, а его убьют? А если скажу, что убьют, а он вернется… Мой взгляд упал на стихотворение.

– Где бы участь ни нашел… – кусая губы прочитала я, глядя в глаза несчастной матери. – Сердцем и душой никуда он не ушел, он всегда с тобой…

Я видела, как она задыхается, падает на колени, зажимая рот дрожащей рукой. Я почувствовала, как у меня колет в груди, как мне самой хочется плакать, и сама вот-вот разревусь.

– В дверь стучит дурная весть, – прошептала я, а мать закричала, хватаясь за сердце. – Помни, это – ложь!

Я присела рядом с ней, беря ее сухие, морщинистые руки в свои.

– Он с тобой, он рядом, – у меня по щеке скатилась слеза, а я показала рукой на рвущееся от странного сна сердце. – здесь… Если сильно ждешь…

– Благодарю… благодарю… Он всегда со мной… Он здесь… Сердцем и душой… – шептала мать, пытаясь поцеловать мои руки. Печать погасла. Я помогла старухе встать и проводила ее до двери, за которой стояли женщины. Молодые, старые, худые, толстые, бедные и побогаче – все стояли и смотрели на меня. Какая-то девушка, прикрывая большой живот руками, надрывно рыдала, прижимаясь лбом к плечу старухи. По лицу старухи, которая ее обнимала, текли слезы, прячась в морщинах. Я не вынесу столько горя… Я не вынесу столько историй… Я – не железная, чтобы превращать свой дом в избу-рыдальню!

– Послушайте! – вздохнула я, глядя, как они поднимают на меня свои заплаканные глаза. – Послушайте, то, что я вам скажу. И вы все услышите ответ, за которым пришли…

Я прочитала первую строчку, слыша, как кто-то зарыдал. «Тише, тише!» – шептал всхлипывающий голос. Вторая строчка далась тяжело… Меня слушали очень внимательно, ловя каждое слово, а мне действительно больше нечего было им ответить…

– …если сильно ждешь, – закончила я, смахивая слезы и пытаясь взять себя в руки. Чем крепче надежда, чем сильнее вера, тем дольше он с вами…