Заказуха

«Если он такими темпами будет лакать, чердак скоро превратится в склад стеклотары», – подумал Александр Ильич и принялся натягивать на руки резиновые перчатки. Затем приколол к разделочной доске лист бумаги, намазал валик и занял исходную позицию. Его супруга освещала рабочее место, а Настя, взявшись за кисть левой руки бомжа, попыталась разжать его пальцы. Однако из этого ничего не вышло, пальцы упорно сжимались в кулак, как будто тело его вступило в фазу трупного окоченения. Наконец с помощью массажа ей удалось задержать пальцы в нужном положении, и тут обнаружилось, что мазать их краской просто бессмысленно – они были черными от грязи.

– Уж грязь-то нашу иностранная машина точно не переварит, – констатировал Александр Ильич и отправил жену за одеколоном.

Та спустилась с чердака, обшарила всю квартиру, но одеколона не нашла. Поэтому она достала из шкафа флакончик французских духов, подаренный ей мужем шесть лет назад и с тех пор бережно хранимый, и вернулась к не ведавшему о ее переживаниях бомжу. Тому же, видимо, понравилась процедура мытья рук французскими духами. Он неожиданно шевельнулся, чем сильно напугал Настю, и блаженно заурчал. Знал бы только Кристиан Диор, на какие благие цели пойдут в России его парфюмерные творения.

В конце концов после часа кропотливой работы приемлемые по качеству отпечатки пальцев бомжа были получены.

Не будучи по натуре человеком злобным и мстительным, на этот раз Александр Ильич весь следующий рабочий день мечтал только об одном, чтобы их бомж оказался преступником. Пусть не убийцей или рэкетиром, но хотя бы мелким воришкой. Это давало некоторые шансы на избавление. За час до окончания рабочего времени он тайком покинул институт и из ближайшего автомата связался с участковым.

– Товарищ капитан, как там машина? – скороговоркой поинтересовался он. – Надежда есть?

– Была.

– Как была? – переспросил Александр Ильич.

– Один палец не подошел. Девять подошли, а один нет. Вооруженный налет на банк. Пятьсот тысяч взяли. Я уж и сам обрадовался. Думал, к Новому году премию получу.

– А может, мы один пальчик подправим? Он ведь, сволочь, все равно что-нибудь где-нибудь да спер. Жрать-то ему надо, – с дрожью в голосе прошептал Александр Ильич в надежде на чудо.

– Ну, на это я пойти не могу. Это же должностной подлог, а мне до пенсии год остался.

– Так что же нам теперь делать? – застонал Александр Ильич.

– Это вы уж сами думайте. Русский народ находчивый, его к этому жизнь приучила. А так, если еще какая помощь понадобится, скажем «наедет» кто-нибудь, звоните, не стесняйтесь. Я в крайнем случае из Товарищества ребят попрошу.

По дороге домой Александр Ильич купил в ларьке бутылку водки, поскольку настроение было отвратное. Организм требовал снятия накопившегося напряжения.

Хоть Александр Ильич был человеком малопьющим, однако по-настоящему русским. «Ах, Америка! Ах, Европа! Все наивные, как дети! Ах, как наши „политические" эмигранты уже всех там „достали" своим пролеткультовским воспитанием и находчивостью! А как смешно об этом Задорнов рассказывает. После его выступлений даже гордость появляется за своих соотечественников. Правда, с кисло-горьким привкусом. Не зря столько лет учились все через „черный ход" да по знакомству доставать. Всевозможным утрускам, усушкам, уверткам. Как же – каждому по способностям. Живучесть поразительная. Наш бомж еще всех нас переживет, пока мы перед всем миром будем отстаивать его права, а на поминках какой-нибудь „растворитель" в себя вольет за упокой наших душ», – так зло рассуждал Александр Ильич, вспоминая последние слова участкового: «Русский народ находчивый». Вот только покой свой не может найти!

Дома он прошел на кухню, налил полстакана водки, отрезал кусок сала и залпом выпил. Через несколько минут воспаленное сознание затуманил желанный хмель. Безысходность слегка отступила под воздействием лечебных свойств «Столбовой». Возникло даже желание взять бутылку и подняться с ней на чердак. Треснуть с бомжом по стакану, познакомиться, попросить его в лифте не мочиться и над головой по ночам не ходить. Может, и нашли бы общий язык, ведь не японец же он. Однако воспоминания последних дней заглушили минутную слабость. Выпив еще полстакана, Александр Ильич закурил и включил телевизор. Его супруга периодически с тревогой заглядывала на кухню, стараясь держать ситуацию и состояние мужа под неусыпным контролем. Тем временем на экране разворачивалась дискуссия. Ее участники держались уверенно, со знанием дела и, видимо, получали удовольствие даже от самого процесса. По отдельным репликам, доходившим до замутненного алкоголем сознания Александра Ильича, он с трудом разобрал, что речь идет о коррупции.

– Генеральная прокуратура обязана про верить эти факты, – напористо произнес мужчина с красивой заколкой в галстуке и сделал глоток из фужера.

Александр Ильич моментально почувствовал сухость во рту.

– Нам бы еще парочку подходящих законов и народу побольше. Тогда бы мы их! – бодрым, поставленным голосом принял от первого эстафету его собеседник в генеральском мундире.