Читаем Захар полностью

То есть для нас Лермонтов, Дмитрий Донской, Чехов и Сергий Радонежский – родня. Они говорят на нашем языке. Мы их слышим и понимаем.

Это важно осознать.

Поэтому удары наших либеральных оппонентов столь точечны: они бьют в православие и в “милитаристскую”, антипрогрессисткую русскую классическую традицию.

Им надо выбить – как табуретку – патриарха, святого Александра Невского, святого Ушакова, святого Жукова, выбить стихи “Клеветникам России”, дневники Достоевского, милитаризм Гумилёва, Маяковского, Есенина, “да, скифы мы” Блока, Валентина Распутина, “Лад” Белова, стихи Бродского на отделение Украины…

Выбить и объявить всё это отсталым, ненужным, ложным. Или объяснить это всё как-то иначе, “правильней”, “с позиции прогресса” – и таким образом приватизировать.

Обломитесь. Утритесь».

Сам Прилепин, пожалуй, единственный раз, и не очень охотно, рассказал о своих отношениях с религией.

«Моя жена сказала как-то, что есть люди, которые не ходят в церковь, по отношению к любой религии проявляют устойчивый скепсис, и при этом по человеческому типу они истинно верующие – вся жизнь пронизана неизъяснимым чувством внутренней, самим им неизвестной религиозности.

А есть другие – те, кто читают Священное Писание, посещают церковь, исповедуются и причащаются, постятся, стремятся избежать всякого греха, (…) и при этом (…) – законченные атеисты.

“Вот ты – атеист”, – сказала мне жена спокойно.

(…) в чём-то она, наверное, не права – и в то же время наверняка уловила что-то не менее важное.

Бог есть, я это знаю точно, но знание моё лишено хоть какого-то бы то ни было трепета и чувства причастности к чему-то, что неведомо и огромно».[29]

* * *

В одном из ранних стихотворений (которые так любит Захар) Лимонов формулирует свой символ веры:

Эдька знает – жизнь минуткаЖизнь – мучительная шуткаЛишь искусства яркий балэтот хаос освещаетПотому взгляни легкоСчастлив тот кто сочиняетсочиняет сочиняети витает высоко.

И чрезвычайно интересно наблюдать, как преломляется образ Лимонова – мифотворца, вождя и «отца» – в русской литературе, и литературе Прилепина, в частности.

Дарёному коню в зубы не смотрят; согласно этому фольклорному принципу в России встретили книгу Эммануэля Каррера «Лимонов».

Сам Эдуард Вениаминович радовался биографии, попавшей в западные бестселлеры, как ребёнок, но ребёнок, ощутивший холодное дыхание вечности за спиной (впрочем, согласно его мистической теории, только детям и дано понимать это присутствие вечности – близкое и непосредственное).

Да и большинство рецензентов приветствовали появление книги, как полученный в подарок французский коньяк в красивой упаковке – радует сам факт презента, а дегустацию и прочий разбор полётов уместно отложить на потом.

Захар Прилепин, один из персонажей «Лимонова» (портретированный Каррером тонко и проницательно) на лесть не купился и попенял Карреру на слабое не столько знание, сколько понимание русских людей и дел. Впрочем, заключает Захар, наши либералы ещё хуже: там, где у Каррера энергия заблуждения, у них – энтропия упёртости.

И то верно: настоящая интрига «Лимонова» не в предсказуемом ралли Харьков – Москва – Нью-Йорк– Париж – Москва, не в чередовании войн, постелей, соратников и сокамерников, а в попытке автора разобраться в герое и его стране посредством не западного, а русского национального «всё не так». «Всё не так просто» – смягчает Каррер формулировку, заявляя, насколько этот оборот терпеть не может, и как не получается без него обойтись…

Поспорю с Прилепиным: Эммануэль Каррер заслуживает глубокого уважения, и отнюдь не в качестве иностранца, забежавшего на диссидентскую кухоньку с подарками, а как писатель, выполнивший чрезвычайно трудную литературную задачу.

Мне уже приходилось писать, и задолго до появления книги «Лимонов», о проклятье будущих биографов Эдуарда Вениаминовича, который сам себе лучший биограф-мифотворец. Каррер справедливо замечает: когда Лимонов пытался выдавать фикшн с экшном (пример «Палача»; я согласен не с оценкой конкретного романа, но с тенденцией), проза его тускнеет и вянет.

«…Он живёт в незавидной квартирке со страдающей запоями певицей, шарит по собственным карманам, чтобы наскрести на кусок ветчины, и тоскливо размышляет, из каких ещё воспоминаний можно слепить сюжет будущей книги. (…) Он выдыхается, он распродал почти всё своё прошлое и осталось только настоящее, а это настоящее – вот оно: радоваться нечему, особенно когда узнаёшь, что этот ублюдок Бродский только что отхватил Нобелевку».

Заводить франшизу с когда-то распроданной по кускам чужой жизни – печальная участь лимоновских биографов; Эммануэль Каррер попробовал её избежать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Политика / Образование и наука / Документальное / Биографии и Мемуары
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука
Отто Шмидт
Отто Шмидт

Знаменитый полярник, директор Арктического института, талантливый руководитель легендарной экспедиции на «Челюскине», обеспечивший спасение людей после гибели судна и их выживание в беспрецедентно сложных условиях ледового дрейфа… Отто Юльевич Шмидт – поистине человек-символ, олицетворение несгибаемого мужества целых поколений российских землепроходцев и лучших традиций отечественной науки, образ идеального ученого – безукоризненно честного перед собой и своими коллегами, перед темой своих исследований. В новой книге почетного полярника, доктора географических наук Владислава Сергеевича Корякина, которую «Вече» издает совместно с Русским географическим обществом, жизнеописание выдающегося ученого и путешественника представлено исключительно полно. Академик Гурий Иванович Марчук в предисловии к книге напоминает, что О.Ю. Шмидт был первопроходцем не только на просторах северных морей, но и в такой «кабинетной» науке, как математика, – еще до начала его арктической эпопеи, – а впоследствии и в геофизике. Послесловие, написанное доктором исторических наук Сигурдом Оттовичем Шмидтом, сыном ученого, подчеркивает столь необычную для нашего времени энциклопедичность его познаний и многогранной деятельности, уникальность самой его личности, ярко и индивидуально проявившей себя в трудный и героический период отечественной истории.

Владислав Сергеевич Корякин

Биографии и Мемуары