Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Самое полное изложение взглядов Розенберга появилось в начале мая, когда он составил инструкции для будущего немецкого правителя Украины. Отступив немного от своей цели непосредственной государственности (вероятно, потому, что ощущал назревание оппозиции против своей схемы), Розенберг на этот раз предусмотрел две фазы. Во время войны Украина должна была обеспечивать рейх продовольствием и сырьем; после этого «свободное украинское государство в тесном союзе с великим германским рейхом» укрепило бы немецкое влияние на Востоке. Явно находясь под влиянием своих и лейббрандтовских украинских советников, Розенберг продолжал: «Для достижения этих целей необходимо как можно скорее начать разбираться с одной проблемой, полной психологического потенциала: необходимо направить деятельность украинских писателей, ученых и политиков на возрождение украинского исторического сознания, чтобы вернуть то, что было разрушено в украинском Volkstum[17] под большевистско-еврейским давлением в эти годы».

Новый «великий университет» в Киеве, технические академии, обширные немецкие лекционные туры и публикация украинской литературы большими тиражами были неотъемлемой частью этой программы, равно как и окончательная ликвидация здесь русского языка и интенсивная пропаганда немецких культуры и языка. С точки зрения более широкой политики Розенберг предусмотрел тесное сотрудничество между Украиной и контролируемым Германией Кавказом – еще одним оплотом антимосковского пояса и второй ключевой для немецкого процветания провинцией, а также расширение Украины к Волге и Крыму.

ПЛАН РОЗЕНБЕРГА: СТЕНА ВОКРУГ «МОСКОВИИ»

«Задачи немецкого рейхскомиссара на Украине, – резюмировал Розенберг, – возможно, будут иметь глобальноисторическое значение. Если нам удастся объединить все политические, психологические и культурные средства для создания свободного украинского государства от Львова до Саратова, тогда будет разрушен вековой кошмар, которому Российская империя подвергла немецкий народ; тогда Германии не будет угрожать заморская блокада и будет обеспечен беспрерывный поток поставок продовольствия и сырья».

За два дня до нападения Розенберг, повторив свой прошлый план почти слово в слово, сделал одно важное дополнение. Насколько сильным, задавались вопросом скептики, было украинское национальное сознание? Даже сам Розенберг не хотел преувеличивать его масштабы. «Я верю, – заявил он, – что мы можем смело предположить, что это сознание существует в широких массах людей только в скрытой и притупленной форме [dumpf], но если оно присутствует даже в меньшей степени, чем нам кажется… то нам тем более необходимо приложить все усилия, чтобы оживить украинское национальное самосознание». Такой национализм, продолжил Розенберг, был бы лучшим слугой немецких интересов на Востоке. В прошлом Украина подвергалась угрозам со стороны Москвы, теперь же «она навсегда останется зависимой от защиты другой великой державы, и таковой может быть, конечно, только Германия».

Тезис представлял собой симбиоз западноукраинского национализма, стремившегося к созданию государства от Карпат до Волги, и немецких интересов (с точки зрения Розенберга), в которые входило создание зависимой от немецкой поддержки Украины. С точки зрения силовой политики концепция украинского сателлита лучше всего подходила к амбициям рейха, нежели к любой другой власти. OMi не основывало свои расчеты на предположении о подавляющем распространенном стремлении к независимой Украине; оно не только априори отрицало это стремление, но и признавало необходимость его систематической и искусной стимуляции.

Потакание Розенберга Украине основывалось на предпосылке, что война будет короткой. Действительно, с точки зрения военных действий не важно, были ли сами украинцы в подавляющем большинстве националистически настроены или будут ли русские возмущены «политикой разделения» Розенберга. На реальное положение дел можно было бы закрыть глаза ради политических целей в том, и только в том случае, если Германия во что бы то ни стало победила бы в войне.

Эмигранты