Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Потребовалось несколько подобных конфликтных ситуаций – и они быстро множились, чтобы побудить Розенберга вызвать Гиммлера на обсуждение его законных прерогатив. Последней каплей, подтолкнувшей его к действию, стало сообщение из Минска в феврале 1942 г. По словам немецкого инспектора, «в один день в январе 1942 г. СД забрали около 280 гражданских заключенных из тюрьмы в Минске, отвели их в ров и расстреляли. Поскольку во рву еще оставалось место, они вывели и расстреляли еще 30 заключенных… Среди них был белорус, который был арестован полицией в ноябре 1941 г. за нарушение комендантского часа на 15 минут… [и] 23 квалифицированных польских рабочих, которые были направлены в Минск из одного из городов генерал-губернаторства в рамках борьбы с нехваткой специалистов. Они были расквартированы в тюрьме в соответствии с указаниями командира полиции, потому что, как утверждается, других мест для расквартирования не было».

Розенберг направил полный отчет Ламмерсу с настойчивым требованием пояснения. Снова опустив суть проблемы, он жаловался: «Это явное посягательство на возложенную на меня фюрером ответственность по управлению оккупированными восточными территориями». Разумеется, СС и бровью не повели. Начальник РСХА Рейнхард Гейдрих дерзко возразил, что сообщение из Минска в высшей степени несправедливо; казни были вызваны опасностью эпидемий, с которыми нельзя было бороться иначе «из-за дефицита цианида». Более того, жертвы были арестованы «в связи» с местными беспорядками.

Оставались неразрешенными старые разногласия и беспрерывно возникали новые. Гиммлер потерял терпение и горел желанием поставить Розенберга на место. Наконец он попросил OMi позволить ему обращаться со своими людьми так, как он считал нужным, потому что «Розенберг не солдат, и от него это и не требуется».

В период с октября 1941 г. по февраль 1942 г. тысячи евреев были отправлены в Белоруссию с Запада: генеральный комиссариат по-прежнему играл роль «мусорной кучи». Процесс был приостановлен, когда армия заявила, что весь имеющийся подвижной состав был необходим для доставки подкреплений на проблемный Восточный фронт. СС с неохотой согласились. Были и другие трудности. Айнзацгруппа, которая ранее считала, что ни о каком послаблении «не могло быть и речи», была вынуждена признать, что «окончательное и решительное истребление оставшихся в Белоруссии евреев сталкивается с определенными трудностями». К весне 1942 г. было убито «всего лишь» 42 тысячи из 170 тысяч человек.

«Именно здесь, – писал бригадефюрер СС Шталекер, – евреи составляют чрезвычайно высокий процент специалистов, от которых нельзя избавиться ввиду отсутствия других резервов. Кроме того, айнзацгруппа «А» заняла этот район уже после того, как наступили сильные морозы, что затруднило проведение массовых казней…»

Однако для завершения истребления потребовалось всего несколько месяцев. К концу июля 1942 г. Кубе с гордостью заявил, что «за последние десять недель мы истребили около 50 тысяч евреев в Белоруссии. В сельских районах вокруг Минска еврейство было ликвидировано без рисков для ситуации с рабочей силой». Совершенно не возражая против антиеврейской деятельности, Кубе теперь сообщал о ней с удовлетворением и гордостью. Его протест против прибытия новых групп евреев был главным образом вызван новой проблемой: значительным ростом партизанского движения. Своей участившейся активностью партизаны отвлекли внимание Кубе от еврейского вопроса и, возможно, невольно обрекли евреев на стремительное истребление. С лета 1942 г. СД не хотела дальше откладывать истребление евреев. «Мне нужно, чтобы деятельность СД была целиком и полностью направлена против [советских] партизан и польского движения сопротивления, – писал Кубе. – И те и другие препятствуют работе и без того не самых сильных служб безопасности».

«Второй фронт»