Захват цели

И я уже отвык так много говорит вслух. А еще ведь приходится неотрывно сидеть в штабе «на телефоне», переключать каналы нажатием кнопок — прошлый век! И слышать время от времени возникающие, и ничего не значащие, помехи. Не говоря уже о том, что произносимые слышимой речью слова и коды, слышны всем окружающим! Как те, что говорю я, так и те, что произносят для меня.

— Тяжко… — пробормотал вновь, закончив новый разговор, и потеребил по-прежнему висящие на моей шее, и уже ставшие совсем бесполезными наушники.

Они теперь и на передачу тоже не работают. Только как ретранслятор. Именно поэтому они до сих пор со мной, и на мне. Хотя, наверное, лучше их убрать в штабной сейф. От греха подальше. И пойти наконец избавится от лишней жидкости.

Ночь… темно… — улыбнулся я, и потянулся, и вдохнул ночную прохладу полной грудью… стоп! Что-то не так! — понял, уловив что-то едва различимое в ночном воздухе.

Зашевелил локаторами, пытаясь сопоставить чувствуемое со слышимым, вырезая стрекотание сверчков из «эфира» за ненадобностью. Звуки работы дизель генераторов в дали, электронной аппаратуры рядом, тихие переговоры меж собой дежурной группы солдат, скрип лежанок в палатках — всё это мне сейчас не нужно! А вот скрип кожи ботинок и шелест травы не в такт ветра вдали, со стороны границы — очень даже нужно!

И если прислушаться, растопырив свои большие уши на полную, я могу услышать не только это! Я могу слышать, как бьются их сердца! Сердца людей, передвигающихся практически бесшумной, неторопливо продвигаясь к нашему штабу, прикрываясь высокой травой бескрайнего поля, уходящего-куда-то вдаль.

Трава тут реально высока, и в ней можно легко спрятаться и днем. Бойцы вытоптали её только подле самого штаба! Справедливо рассудив, что мы тут ненадолго. И видимо… чтож, похоже, мы пошли за ними, а они — за нами. Хотя… их не сильно много! И не похоже, чтобы это была вот прям группа ликвидаторов, нацеленных на наше командование, или какую-то большую подрывную деятельность. Максимум взорвут какой-нибудь мост, два, если у них уже есть заранее спрятанные на нашей территории взрыватели и взрывчатка.

Но с другой стороны — я сейчас торчу вовсе не на самой линии соприкосновения! И довольно далеко от границе вообще-то! Значит — диверсанты уже проделали немалый путь до сюда. И их могло быть изначально больше. Сильно больше. И возможно, той границы уже и не существует.

— Эхе, аха… — закашлялся я, и сделав вид, что замерз, вернулся в штаб связи.

Тихохонько передал нужные коды всем, кому надо, сбросил с себя всё, что было лишним и могло меня самого выдать, в том числе и наушники, и прихватив с собой туалетную бумагу и все ножи, какие только нашел, спрятав их в трусы, вновь вышел на улицу.

— Хорошо! — вздохнул ночной воздух, полный освежающей прохлады, глядя на безлунное небо полное звезд словно блесток, и стелящийся легкой поземкой негустой туман.

И приметив ближайший кусты, отправился к ним. В них, собственно, и «потерялся», оставив сортирку торчать на ветке. Еще раз принюхался и прислушался — а может они пришли как раз за мной? Соблазнились столь близким миллиардом? Или по крайней мере сейчас, решили, что именно я — приоритетная цель.

Чтож, ночь длинных ножей все же состоится! — подумал я, и вынув из труханов первую пару лезвий, метнул их туда, откуда шел звук биения сердец. Достал еще один нож, и метнул его громко дышащему человеку на звук его вдоха. И судя по тихому скрежету, пронёсшемуся в ночи — попал точно в рот.

Сменил позицию, бесшумно перемещаясь в траве. Вновь прислушался — не, с отельными такое не провернуть. Они ползают, а не ходят на карачках. Им хуже! Вновь меняю позицию, двигаясь словно призрак, в такт ветра, что даже трава вокруг меня не шевелится больше, чем по всему полю вокруг.

А вот и «просека»! Ну… сам виноват! «Догоняю» ползуна, делаю почти кошачий прыжок, приземляясь возле его головы, и тут же зажимаю диверсанту рот одной рукой, а вторая вонзает армейский нож ему меж шейных позвонков, попутно прихватив и сонную артерию.

Вновь меняю позицию, отскакивая от тела прочь. Понимаю, что мой «реальный» кустик уже окружают семеро, а восьмой — ползет к телу зубастика, тяжело дышастика. Понимаю так же, что надо бы оставить и пару язычков…

В два прыжка, достигаю того, что уже дополз до трупа с кухонным ножом во рту. И за мгновение до того, как он заорал, как видно решив забить на конспирацию, и наличии рядом вражеской армии, поняв, что их и без того раскрыли, сворачиваю ему шею.

Остальные меня потеряли, и расползаются по округи в поисках. Это и к лучшему! Хотя и двое из них поползли в сторону штаба связи. И похоже для обычных людей — они невидимки! Зато вот для меня, с моим слухом и нюхом, они тут все, как красные огоньки! И тот огонек, что посмел присесть, и высунуть глаза над травой, тут же за это поплатился, мгновенно умерев от глубокого проникновения металла в черепную коробку. Правда я лишился последнего ножа!