Захватчица

Для Теи же эта скульптура была воплощением не сколько великого семейного прошлого, сколько великой любви. Она читала воспоминания герцогини Анжелики – захватывающий роман, и представляла себе, как это было круто – там и тогда. И пока была маленькая, мечтала себе такую же великую любовь. Но или лимит любви, выданный на семью, закончился на родителях и Жанно с Авриль, или ей пока просто такого не выпадало.

Или выпадало?

- Ты откроешь вино? – спросила она у Горы.

* * *

Рик чувствовал себя не в своей тарелке, но понимал, что без женщины рядом это чувство было бы ещё острее. Он совершенно не умел решать дела вот так, между ничего не значащими разговорами. Или просто сейчас у него не было таких дел, которые нужно было бы непременно решить, это, скажем, если бы полгода назад его бы занесло на такое сборище, ему было бы, о чём поговорить, что предложить и о каких событиях перемолвиться. Да даже три месяца назад ещё было. И было бы, с кем – Саважи собрали в доме  всех приметных военных континента. А теперь – ничего, только бесконечно вспоминать то, что уже было? Увольте. И непонятно, будет ли что-то ещё – когда-нибудь.

А женщине рядом как будто вовсе не было никакого дела до того, что у него в жизни сейчас, мягко говоря, не самая лучшая полоса. Она сверкала на него глазами ровно так же, как если бы он снова командовал базой «Центр», и под его началом были люди, и эти люди делали свою работу, и делали её хорошо. В  её глазах он каким-то чудом видел себя – того, прежнего. Который ходит без палки и делает всё, что положено.

Ей удалось невероятное – он вовсе забыл о своих бедах, и только лишь слушал её голос – сказки о великих и могущественных предках. Его предки жили значительно скромнее – не спасали королей, не водили людей в походы, не были великими полководцами и столь же великими дипломатами. Потихоньку воевали, потому что как иначе, вроде него. Или занимались землёй и теми, кто на той земле живёт – как отец и дед. Он не смог бы ей столько рассказать. Значит – слушать.

А ведь она и петь умеет, почему-то подумал он. Вспомнил их последнюю ночь в Ар-Тааре, когда она утром сбежала, не попрощавшись. Наверное, он того стоил, чтобы бежать от него, не сказав ни слова. Или нет?

- Откуда у тебя такой дивный наряд?

На фотографии она, совсем юная, стояла в красивой зале рядом с мраморной скульптурой – мужчина и женщина в старинных платьях. И на ней какое-то такое же.

- Проект был такой по истории, в академии. Нужно было найти достопримечательность и пропустить её через себя – рассказать, чем она близка именно тебе. Конечно, я рассказала о первом герцоге Саваже и его Анжелике, и мне даже сшили такое платье, как тогда носили, и я в нём сфоталась. Проект получил высокий балл, а подготовка доставила мне даже больше удовольствия, чем результат.

- Так бывает? – улыбнулся он.

- Бывает. Это на службе нужен результат, потому что – он или у тебя, или у противника. А во всём остальном можно иначе. Просто быть здесь и сейчас. И не думать о том, что когда-то наступит завтра, и нам придётся встречаться с новым противником.

Она села на диван рядом с ним, взяла бокал, хотела допить, но в нём ничего не было. Взяла его бокал, пригубила. Протянула ему. Он не отказался. Маленькими глоточками – он, она, он, она…

Белое лимейское коварно – пьётся легко, и кажется, будто у тебя крылья отрасли и ты сейчас на них улетишь. И ты не думаешь, что на самом деле не улетишь, а шлёпнешься, потому что здесь и сейчас ты их вполне ощущаешь.

Бокал был отставлен, они с Саваж сначала не сводили друг с друга глаз, а потом кто кого поцеловал первым? Он ли понял, что не может просто так распрощаться и уйти, она ли решила, что нужно брать его тепленьким? Впрочем, ей решительности никогда было не занимать, хоть с кем – хоть с врагами, хоть с друзьями, хоть с мужчинами. А ведь мог и не узнать, что такое чудо ходит по земле, как все люди, разговаривает, поёт. Ругается, воюет. Любит-ненавидит. Смотрит на него – глазами своими зелёными, доставшимися от каких-то там предков. Легко касается кончиками пальцев, и губами, и… всей собой тоже. А рисунки на её коже – они ж светятся, просто светятся. И сама она – светится. Как та сущность, в храме которой они были, кажется теперь – в прошлой жизни.

- Ты охрененный, Гора. Вдруг не доведётся ещё тебе это сказать, очень уж у нас всё с тобой странно, так я сейчас скажу, ладно?

Голос хриплый, едва слышный. Красивая причёска растрепалась, украшение из неё он вытащил сам – опасался повредить, ну его, а волосы того и ждали - рассыпались. Какие-то они у неё странно подстриженные нынче, будто на один бок. Платье улетело на пол – всего лишь на одном крючке держалось, и на маленькой пуговице, бывает же. Ноги в чулках, которыми она дразнилась – господи, у Саваж бывают ноги в чулках, кто бы мог подумать. Прекраснейшие ноги на свете, что уж, только вот в чулках тема розовых пяток не раскрыта, поэтому долой чулки!