Захватывающее время

Возможно, уже поздно начинать с большой упаковки, но я никуда не спешу, тем более домой. Холли по-любому уже позвонила маме и рассказала, какое я полнейшее дерьмо. Но переживать из-за этого я буду завтра. А сейчас меня ждет куча мест, где я хотел бы побывать, и громкая музыка.

Не знаю, как долго я колесил по окрестностям, но в какой-то момент я обнаруживаю, что еду по незнакомому району, боковые стекла опущены и холодный ветер хлопает полами моей куртки. Сначала дома выглядят неплохо, но чем дальше, тем обшарпаннее они становятся. И вот я оказываюсь в окружении кривобоких домишек, построенных как будто из фанеры. Заваленные крыши, террасы из голого бетона, чахлые деревья, лысые лужайки. Тут и там на заросших сорняками клумбах валяются трехколесные велосипеды или выцветшие пластмассовые педальные лошадки. В этих непрочных коробках ютятся семьи – когда-то и моя семья жила в такой же.

Вот этих людей я понимаю. Этих людей я люблю.

– Вы прекрасны! – кричу я, и мой голос улетает вместе с ветром. – Вы праведники!

Неожиданно что-то заставляет меня резко свернуть на обочину и понестись по пустым лужайкам.

– Долой короля! – ору я. – Долой чертова короля!

И это последнее, что я помню, прежде чем просыпаюсь под мертвым деревом и взглядом склонившейся надо мной светловолосой голубоглазой девушки.

Глава 16

Она отшатывается, удивленная тем, что я шевелюсь.

– Ты жив, – говорит она. – Я думала, ты умер. Я ей:

– Я думаю, что не умер. – Только в этот момент я ни в чем не уверен. – Где я, черт возьми?

– Во дворе, – отвечает она. – Ты знаешь кого-то, кто здесь живет?

Я сажусь и смотрю на уродливый розовый кирпичный домишко со встроенным в окно кондиционером.

– Нет, впервые вижу.

– Ты попал в аварию?

– Понятия не имею. А что? Где моя машина?

– Не одна из вон тех?

Она указывает в сторону улицы, где у обочины стоят две машины, а на противоположной – ржавый белый пикап. Двигатель у пикапа работает, и я догадываюсь, что машина – девчонкина.

– Нет, у меня «Митсубиси», – отвечаю я. – Господи, я, наверное, заснул.

Я озираюсь по сторонам и пытаюсь собраться с мыслями. Над нами нависает вяз, и сквозь его голые ветки смотрит луна. В центре неухоженной лужайки стоит стул, в траве, в паре футов от него, валяются две пустые пивные банки. Я смутно вспоминаю, что сидел на этом стуле, но не помню, как оказался здесь.

– Значит, – говорит она, – ты не знаешь, где оставил свою машину?

– Дай подумать, – прошу я, но моя голова еще не готова думать. – Нет, не знаю. Я не помню, где она. Может, я оставил ее дома и сюда пришел пешком?

Она качает головой.

– Нет. Сомневаюсь, что ты живешь где-то поблизости, Саттер.

Моему изумлению нет предела.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Мы где-то с тобой встречались, да?

– Мы учимся в одной школе, – отвечает она, причем совершенно нормальным тоном, а не тем, в котором слышится, что я идиот. У нее добрый голос, добрые глаза. Она смотрит на меня, как на птичку со сломанным крылом.

– Мы вместе сидим на каких-то предметах? – спрашиваю я.

– В этом году нет. А в средних классах сидели. Ты меня не вспомнишь.

Выясняется, что ее зовут Эйми Файнки. И она права, я действительно не могу вспомнить ее, хотя и делаю вид, что вспоминаю. По ее словам, сейчас пять утра, и она оказалась здесь в такую рань потому, что это ее «газетный» маршрут.

– Вообще-то это наш с мамой маршрут, – поясняет она, – но мама со своим бойфрендом вчера вечером отправилась в Шони, в индейское казино. Думаю, они там задержались допоздна и решили переночевать в мотеле. Они иногда так делают.

«Газетный» маршрут наводит меня на мысль. Так как Эйми все равно садиться за руль, она могла бы взять меня с собой. Наверняка моя тачка где-то поблизости. Если учесть то состояние, в котором я был вчера, вряд ли я мог уйти слишком далеко от нее.

Моя идея кажется ей el fabuloso[20]. Обычно пикап по «газетному» маршруту ведет ее мама, а она просто бросает газеты в окно. Если я смогу почувствовать правильный угол броска, то из меня, как она считает, получится классный разносчик газет.

В багажнике белого пикапа лежат три пачки развернутых газет, свернутыми же, хрустящими, как чипсы, он забит до самого верха.

– И какой длины этот твой «газетный» маршрут? – спрашиваю я, когда мы отъезжаем от обочины.

– Практически вся эта часть города, – отвечает она.

– Господи, – говорю, – я и не знал, что доставка газет такой большой бизнес. Ты, наверное, гребешь огромные деньжищи.

– Не я, мама. И из них она дает мне на расходы.

– Как-то не очень справедливо звучит.

– Разве?

– Ну да. Если ты делаешь половину работы, то и получать должна пятьдесят процентов. А, может, и больше, так как ты работаешь за нее, пока она ездит спускать деньги в индейское казино.

– Ну и пусть, – говорит она. – Зато она оплачивает большую часть счетов.

– Большую часть?

– Ну, иногда и мне приходиться вкладываться.