Читаем Заклание священных коров полностью

Вернемся к использованной ранее аналогии: движение освобождающихся от тоталитарно-интеллектуального гнета вилланов находит себе предводителей и возводит на престол свежеиспеченной империи. Повелители обрастают союзниками, учениками, двором, переживают расцвет, затем, естественно, кризис. Свита начинает оцениваться не по таланту, а по личной преданности, инакомыслие становится предосудительным и предательским, а единственной надежной добродетелью признается послушание когда-то выпестованной и признанной непогрешимой традиции. Утрачивается чувство гамбургского счета, награды раздаются щедро и самим себе, тем самым обесцениваясь. В конце концов, свита начинает играть короля.

Недовольные и что-то недопонявшие вилланы, особливо придворные, убедившись на примерах окружающих в том, что быть богом не так уж и трудно, начинают все громче и громче стучать в ворота фамильных феодов и требовать прав и привилегий на созданном также и их трудом празднике жизни.

Вам это ничего не напоминает?!

Стоит ли убиваться из-за побрякушек и дутых авторитетов?

Будучи сам лауреатом, признаюсь: сила писателя не в призах и премиях, талант они не закрепляют и не являются охранной грамотой на веки веков. Время и читатели все поставят на свои места — не по алфавиту и не по способности к эпигонству.

Нужно ли гальванизировать открытыми письмами эту закуклившуюся в собственной непогрешимости систему, дряхлую и потерявшую способность к плодоношению? Есть ли необходимость поддерживать эти останки былого величия, не лучше ли дать им возможность развалиться самостоятельно?

Опомнитесь, благородные доны, на границах бесчинствуют толкиенисты, фэны уходят к ним целыми деревнями, а вы затеваете местнические споры и суету вокруг дивана.

Защищать осажденную столицу, конечно, дело достойное, но, боюсь, окруженные сами перегрызутся из-за побрякушек — а нет бы с крепостных стен наступающих варваров «Странниками» да «Улитками» глушить — и всё равно падут, более-менее позорно и унизительно.

«Что делать?» Читайте классику, а потом седлайте хамахарского жеребца или арканарского верблюда и — в нормальную жизнь к барону Пампе и вепрю Ы, к реальным делам: книгоиздательству, фэнзинам, конам и клубам.

Будьте последовательны, империи для того и создаются, чтобы процвесть и пасть в прахе, иначе их захватывают черные монахи и превращают в Ордена, а по сравнению с этими монахами любой серый лавочник из бывшей «Молодой гвардии» покажется благородным и респектабельным доном.

А что до монархии — пусть её -

Перейти на страницу:

Похожие книги

Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Лев Толстой
Лев Толстой

Книга Шкловского емкая. Она удивительно не помещается в узких рамках какого-то определенного жанра. То это спокойный, почти бесстрастный пересказ фактов, то поэтическая мелодия, то страстная полемика, то литературоведческое исследование. Но всегда это раздумье, поиск, напряженная работа мысли… Книга Шкловского о Льве Толстом – роман, увлекательнейший роман мысли. К этой книге автор готовился всю жизнь. Это для нее, для этой книги, Шкловскому надо было быть и романистом, и литературоведом, и критиком, и публицистом, и кинодраматургом, и просто любознательным человеком». <…>Книгу В. Шкловского нельзя читать лениво, ибо автор заставляет читателя самого размышлять. В этом ее немалое достоинство.

Анри Труайя , Виктор Борисович Шкловский , Владимир Артемович Туниманов , Максим Горький , Юлий Исаевич Айхенвальд

Биографии и Мемуары / Критика / Проза / Историческая проза / Русская классическая проза