Заклятье для ведьмы

— Моя дорогая мисс Лойос, не знаю с чего начать, чтобы сказать вам, как я сожалею о случившемся. Я признаю, что обошелся с вами более резко, чем того хотел.

— О, я волнуюсь не за себя! Но ведь вы же выставили на посмешище саму черную магию. Никакое извинение, которое вы готовы принести мне лично, не сможет компенсировать этого!

Наблюдая за ее лицом, я действительно ощутил некоторые опасения. Если бы она устроила сцену, то с этим можно было бы справиться, но от Марии Лойос веяло холодной непримиримостью — я почувствовал, как по спине моей поползли мурашки. Наверное, Энн тоже ощутила нечто подобное, поэтому она подошла ко мне и взяла меня под руку. Несмотря на неприятность ситуации, жест Энн заставил меня подавить улыбку, поскольку я был уверен, что она строит из себя мою маленькую преданную, лояльную женщину.

— Вот чего я требую, — продолжила Мария Лойос. Эти резкие слова странно сочетались с ее приятной внешностью. Во время всего разговора ее лицо не выражало никаких эмоций, а оставалось таким же приветливым и невыразительным, как лицо куклы Сюзи, которую она мне напоминала.

— Я требую, чтобы в завтрашнем номере газеты вы поместили опровержение, в котором возьмете назад все то, что вы сказали для дискредитации черной магии, и вместо этого заявите, что изменили свои взгляды и верите в черную магию.

Естественно, ее ультимативный и уверенный тон, с которым это было произнесено, вызвал у меня раздражение.

— Да ну? Всего лишь? А вам не кажется, что вы хотите слишком многого, — насмешливо ответил я. — Вы понимаете, что если я сделаю так, как вы просите, то стану посмешищем не только этого города, но и всей Америки.

— Это — ваша проблема, — резко возразила Мария. — Вы ее сами создали, вам ее и решать.

Я покачал головой.

— Я готов вам чистосердечно сказать: сожалею, что задел ваши чувства. Но все остальное — нет.

— Вы отказываетесь?

— Разумеется, он отказывается! — вступила в разговор Энн. — Фактически, даже если бы он был готов написать такую глупую колонку, я не позволила бы ему этого сделать! Я тоже считаю, что черная магия — чепуха, и он в этой статье не сказал ничего такого, что было бы неправдой!

Наступило зловещее молчание.

— Очень жаль, — тихо произнесла Мария Лойос, открывая свою сумку. — С моей точки, моя просьба была вполне обоснованной, но вы отказались. Тогда…

Она вынула оттуда кусок воска.

Я старался не рассмеяться и притворился встревоженным.

— Вы что, собираетесь слепить мою восковую фигурку и воткнуть в нее булавки?

Она посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом.

— У меня для вас более веселая судьба, — продолжила она. — Насколько я понимаю, вы любите свою жену?

Это был полувопрос, который я не собирался подтверждать. Уверен, что каждому ясно, что Энн и Сюзи — весь смысл моего существования. Но Мария и не ждала ответа. Она смотрела на Энн, как художник-портретист, а ее пальцы что-то быстро лепили из воска. За удивительно короткое время она слепила фигурку, очень похожую на Энн в миниатюре.

Мы ждали несколько озадаченные. И когда увидели, что Мария положила эту фигурку в свою сумку, не сделав при этом никакого угрожающего жеста, почувствовали какое-то нелепое облегчение, особенно если учесть, что во все это мы не верили.

Заметив наше замешательство, Мария улыбнулась.

— Спешка в этом не нужна, — пояснила она нам. — С этого времени, мистер Мюррей, у вашей жены начнутся боли. Болезнь будет постепенно подниматься вверх. Сначала у нее начнут болеть ступни, потом ноги. Она не поправится до тех пор, пока вы не напишете статью с опровержением. А если вы не напишете…

— А если я не напишу?

— Тогда в следующий раз, — тихо сказала Мария, — вы приползете ко мне на коленях как проситель.

* * *

Поначалу мы подумали, что это совпадение. Вскоре после визита Марии Энн почувствовала какую-то боль в ступне. Нарушилась циркуляция крови, и она жаловалась на онемение и легкие покалывающие боли. Это продолжалось несколько недель, потом на какое-то время боли исчезли, и мне показалось, что Энн выздоровела. Но когда онемение вновь вернулось, она почувствовала себя хуже, чем раньше. Вскоре онемение подобралось к коленям Энн. Она не могла ходить и была вынуждена лежать в постели. Наконец, ко мне пришел ее доктор и предложил положить Энн в больницу, где за состоянием здоровья жены можно было бы наблюдать более внимательно. Энн и я переговорили об этом, и хотя ей было тяжело оставлять Сюзи на мое попечение, мы согласились с доктором, и Энн положили в больницу.

Поначалу казалось, наступило улучшение, и у нас появилась надежда. На три дня боль в ногах утихла, и доктора ликовали, хотя и признавались мне один на один, что не знали, от чего наступило улучшение. Этот случай был для них совершенно непонятным.

Но после трех дней улучшения коварная «ползучая» болезнь начала подниматься вверх. Ко мне пришел доктор Болтон и сообщил ужасное: у Энн парализована нижняя часть туловища. Врачи усиливали лечение, которое до этого им казалось эффективным, но теперь не давало никакого эффекта.