Заклятье древних Маори

— Мой дедушка Реви, — вполголоса произнёс Руа, — был достойным и уважаемым человеком. Он посвятил свой топор богу Тане и назвал в его честь Токи-поутангата-о-Тане. Этот топор священный. Это наша реликвия. Место его захоронения священно и является глубокой тайной.

— Квестинг знает, что топор зарыт где-то на пике. Он вообще считает, что здесь находится много такого, из чего можно извлечь выгоду. Он рассказал, что кто-то из ваших людей неоднократно водил его сюда и рассказывал про реликвии и захоронения.

— Пик Ранги — национальный заповедник!

— Квестинг уверяет, что договорится с кем надо.

— Я старик, — с чувством заявил Руа, — но я ещё не мёртв. Он не найдёт предателей среди моего народа.

Смит хмыкнул.

— Держите карман шире! Поговорите с Эру Саулом — он-то знает, за чем охотится Квестинг.

— Эру — паршивая овца. Он плохой маори, пакеха.

— Эру не нравится, как ведёт себя Квестинг с юной Хойей. Он считает, что Квестинг пытается через неё втереться в доверие к вашим людям.

— Он не найдёт среди них изменников, — гордо заявил Руа.

— Деньги многим развязывают язык, — задумчиво произнёс Смит.

— На токи-поутангата моего дедушки наложено заклятье.

Смит посмотрел на старика с нескрываемым любопытством.

— Вы и в самом деле этому верите?

— Я ведь рангитира. Ведун, по-вашему. Мой отец обучил меня древнему искусству колдовства тохунга. Мне ни к чему верить, — хихикнул старый Руа. — Я знаю.

— А вот белые люди никогда не поверят в существование ваших сверхъестественных сил, Руа. Даже ваша молодёжь сомневается…

Руа перебил его. Его внезапно окрепший голос громом раскатился в сумрачном воздухе.

— Мой народ, — провозгласил он, — стоит между двумя мирами. Всего за один век нам пришлось проделать путь, который вы преодолели за девятнадцать столетий. Немудрёно, что мы страдаем эволюционным несварением желудка. Мы — верноподанные сыны британского содружества наций; ваши враги стали нашими врагами. Вы говорите о нашей молодёжи. Она сродни путешественнику, оказавшемуся на каноэ в океане между двумя островами. Порой наши дети взбрыкивают и ведут себя, как расшалившиеся щенки. Иногда пакеха обучают их чему-то дурному. — Руа пытливо посмотрел на Смита, который, казалось, под его взглядом увял и съёжился. — Да, законы пакеха наказывают людей, которые натворят чего-нибудь, напившись виски или пива, но другие пакеха сами толкают их на то, чтобы нарушить закон. Другие законы учат наших девушек быть смиренными и не заводить детей до замужества, однако в моем хапу живёт и некий маленький мальчик по имени Хоани Смит, который, согласно этим законам, вовсе не имеет права носить такое имя.

— Ладно вам, Руа, это давняя история, — отмахнулся Смит.

— Хорошо, я вам напомню другую давнюю историю. Много лет назад, когда я был ещё молод и полон сил, девушка из нашего хапу заблудилась в тумане и очутилась на пике Ранги. Случайно, не ведая, что творит, она забрела к священному месту захоронения моего дедушки и, будучи голодной, съела кусочек пищи, которую прихватила с собой. В таком месте большего святотатства и не придумать. Когда туман рассеялся, она поняла, что наделала, и, охваченная ужасом, вернулась. Пока старейшины решали, как с ней быть, её отослали в горы. Ночью же, пытаясь пробраться назад в деревню, она сбилась с пути и свалилась прямо в Таупо-тапу, кипящий источник. Её предсмертный крик слышали все жители деревни. На следующее утро её платье выбросило на поверхность — дух Таупо-тапу отверг его. Когда ваш друг Квестинг в следующий раз спросит про токи моего дедушки, расскажите ему эту историю. И добавьте, что и в наши дни крик этой девушки порой ещё раздаётся по ночам. А теперь — прощайте, — сказал Руа, величественно запахиваясь в одеяло. — Кстати, это правда, мистер Смит, что мистер Квестинг не раз заявлял о том, что как только он станет хозяином на курорте, вы лишитесь работы?

— Ну и черт с ним, — сердито заявил Смит. — Мне наплевать на эту работу. Если он станет боссом, я и сам уволюсь.

Вытащив из кармана бутылку виски, он принялся отвинчивать крышечку.

— А жаль, — покачал головой Руа. — Место у вас завидное. Спокойной ночи.

IV

Устроившись в уютной гостиной Клэров, Дайкон Белл разглядывал выцветшие фотографии времён индийской войны, запылённые корешки книг и картину с изображением британского полководца весной. Переместив взгляд в сторону, Дайкон невольно залюбовался раскинувшимся за окном первозданным пейзажем. Вопреки своей воле, он был глубоко тронут — так неискушённый в музыке слушатель может быть потрясён звуками, которые неспособен осознать. За последние восемь лет, что Белл отсутствовал в Новой Зеландии, он много постранствовал по свету и посетил множество мест, славных своим античным прошлым, однако пейзаж, расстилавшийся сейчас перед ним за окном особняка Клэров, показался ему куда более диким и первобытным. Не осталось в нём и шрамов утерянной цивилизации.