Заклятье зверя

– Я провожу, – торопливо вызвался Вернер, почувствовав беспокойство оттого, что девушки будут в одиночку бродить по лесу.

– Не нужны нам провожатые, – вспыхнула монахиня.

И Вернер тут же устыдился своего предложения. Конечно же девушки хотели уединиться, искупаться в стороне от мужчин. Наверняка теперь решат, что его желание помочь – не что иное, как желание подглядеть за ними!

– Пускай, – мягко удержала ее Ивонна.

И Вернер с благодарностью взглянул на нее.

– Если Вернер будет неподалеку, нам ведь будет спокойнее, правда? – добавила Ивонна, положив руку на плечо монахини.

Вернер взглянул на Хартвига: а тот как? Позволит ли? – Ступай, – одобрил воин. – Я пока за лошадьми присмотрю, костер разожгу. В округе вроде все тихо, но ты уж будь поблизости, пригляди за нашими девочками.

– Вот уж приглядывать за нами не надо! – Монахиня ракраснелась как рак.

– Да не буду я за вами подглядывать! – рассердился Вернер. – Больно надо!

Развернувшись, Бенедикта торопливо зашагала по лесу вдоль берега. Ивонна не спеша тронулась следом, то наклоняясь к красивому цветку, то застывая на тропинке с запрокинутой головой, следя за какой-нибудь птицей.

Вскоре коричневого платья монахини уже не было видно – так далеко вперед та оторвалась. Вернеру можно было представить, что в лесу они вдвоем с Ивонной. И не было большей радости, чем не таясь разглядывать ее гибкий стан, обернутый в легкий шелк платья, изучать ее прелестный профиль, когда она оборачивалась к птичке, присевшей на ветку с боку от тропинки, и оставлять свои широкие следы рядом с отпечатками ее изящных туфелек – словно они шли вровень.

Волк появился из ниоткуда. Только что лес был тих и спокоен, а вот уже летит в прыжке гибкое серое тело, скалит острые зубы опасный хищник, собираясь напасть на жертву со спины. Молния сорвалась с пальцев быстрее, чем Вернер успел сообразить. Защита Ивонны уже вошла в его кровь на уровне инстинктов. Как есть, как спать, как дышать. Охранять, оберегать, защищать.

Она даже не обернулась, не увидела, какую опасность он от нее отвел. Ее силуэт скользнул в солнечный круг: там, впереди, лес расступался, тропинка сходила на берег реки. Вернер же согнулся пополам, упал на колени, пронзенный болью внизу позвоночника. Затрещали, разрываясь в лоскуты, штаны.

Для волка, пусть и крупного, одной молнии было достаточно. Зверь погиб, и заклятье Гидеона не замедлило напомнить о себе, по иронии Всевышнего, уподобляя его точно такому же зверю, как поверженный хищник. «Что же на этот раз?» – промелькнуло в голове у Вернера.

И мгновением позже черный плащ взметнулся за его спиной, волчий хвост с силой ударил по бедрам, разодранные штаны упали к ногам. Вернер остолбенел. Потом торопливо запахнул плащ, испуганно огляделся: не заметил ли кто?

Сердце колотилось как бешеное. Он нащупал нарост, ставший продолжением спины, и сквозь стиснутые зубы вырвалось проклятье. Хвост! Теперь у него хвост, как у настоящего зверя! И хвост этот живет своей отдельной жизнью: виляет, хлещет по бокам. И как теперь скрывать это от спутников?

И в этот момент с озера донесся истошный женский вопль. Ивонна! Вернер с рычанием сорвался с места, молясь об одном: только бы успеть, только бы спасти! Опрометью выскочив на берег, он замер. Девушки, раздетые до рубах, как ни в чем не бывало плескались в воде.

Солнце ярко освещало девичьи фигуры, делая скрывающее их белье почти невидимым, открывая взору тонкие силуэты с высокой грудью и стройными ногами, которые по колени скрывала вода. В самом центре озера цвели водяные лилии, такие же белоснежные, как кожа Ивонны.

Раздался еще один истошный визг. Это Ивонна, воспользовавшись тем, что Бенедикта засмотрелась на что-то на другом берегу, сложила руки ковшиком и, набрав в них воды, вылила монахине за шиворот. Так вот в чем дело! Купальщицы просто веселились, обливая друг друга. Никакой опасности нет.

Вернер в смятении попятился, молясь уже о другом – только бы его не заметили, только бы не подумали, что он явился на них поглазеть. Оглушительно громко треснула под ногами сухая ветка, и Бенедикта моментально обернулась. Увидев Вернера, закрыла себя руками и гневно заголосила.

«Вот влип!» – мелькнуло в голове Вернера, пока он размахивал руками и пытался оправдаться:

– Простите, я услышал крик, и решил что…

– Бесстыжий! – верещала монашка. – Немедленно поди прочь!

А хуже всего было то, что Ивонна теперь тоже смотрела на него, прячась за спину монахини. И во взгляде ее было столько негодования и упрека, что Вернер почувствовал себя последней скотиной.

– Ухожу, ухожу! – Он слабо махнул рукой и, отвернувшись, опрометью бросился в лес. Хвост, выдавая волнение своего хозяина, с силой рассек воздух. И Вернеру оставалось только молиться, чтобы купальщицы этого не заметили.